Родился 25 мая 1930 года на хуторе Оробинском Верхнемамонского района Воронежской области. Во время войны пережил оккупацию, был в детском доме. Окончил педагогическое училище. В 1950-м был призван в армию. Служил на Сахалине. Демобилизовался и остался на острове. Всю жизнь вместе со своей женой преподавал русский язык и литературу в школе села Троицкого. Там основал клуб «Поиск», музей, издал несколько книг, в том числе и об участниках Великой Отечественной войны. Известный сахалинский педагог, краевед, историк.
Семья
Я сам воронежский. Родился в 1930 году в многодетной крестьянской семье. Думаю, мы были середняки, потому что имели корову и лошадь. Воспитывала нас религиозная бабушка Федора Демьяновна, поэтому «Отче наш» мы знали назубок. Она умела лечить страшное заболевание - стригущий лишай. Что-то шептала, водила вокруг болезненного места иголкой, а вслух произносила три раза: «Чтоб ты пропал!» И что бы вы думали? Вылечивала лишай. Но это было так давно, что страшно подумать…
Школа
Жили мы на хуторе Оробинском Верхнемамонского района Воронежской области. Школа была единственным кирпичным зданием под металлической крышей. До войны успел я окончить 4 класса. Помню, желание учиться было очень большим. Когда старший брат пошел в школу, я ревел и потихоньку туда за ним бегал. Учительница Дарья Тихоновна поговорила с моим отцом, и они решили – пусть учится. И я стал ходить в школу. Носить было нечего, на двоих одна пара сапог, помню, дрались с братом из-за них. Когда успешно сдали экзамены за 4-й класс, нас за это покатали на полуторке ГАЗ им. Молотова. Для нас это было событие!
Война
Школа закончилась в мае, а 22 июня началась война. Стояла великолепная погода, голубое небо, ни одного облачка. Радио не было, ходили люди по хутору, стучали в окна и всех звали на митинг. Я его смутно помню, но очень хорошо запомнил, как председатель тракторной бригады Андрей Солодовников говорил, что мы разобьем фашистов и он принесет нам шкуру Гитлера. Но с войны он не вернулся. Погиб…
Елисеиха
Когда была объявлена мобилизация, мобилизовывали не только людей, но и технику, и лошадей. Нашу лошадь звали, как отца, Елисеиха. Я у бабушки спрашивал, почему не Елисеевна, а она объяснила, что так зовут людей, а у лошади – кличка. И была наша Елисеиха своенравная. Никакие загородки ее не держали. А признавала она только отца. К сожалению, она очень рано пала. Видимо, от тоски по отцу. И корову пришлось забить, помню, ведем мы ее на убой, а она плачет…
Оккупация
Потом появились немецкие разведчики, а после немцы пошли через наш хутор, и шли они день и ночь. Мы, мальчишки, выбегали им навстречу, а они нас обстреливали. Мы разбегались и прятались среди колосящейся пшеницы и ржи в надежде, что это нас спасет. Во время оккупации нас несколько раз пытались куда-то вывезти. Выгоняли из домов, строили, выставляли охрану. И вот только они нас построят, как тут же начинается бомбежка! Так было три раза подряд, когда нас бомбили и обстреливали наши самолеты. Мы все разбегались кто куда! Помню, я прятался в капонирах для танков и итальянских машин, мы их называли безносыми. Когда я там сидел, мне казалось, что осколки летят в меня отовсюду. В один из таких налетов сгорели хуторские конюшни. Там были мулы, они кричали, как люди…
Детский дом
В 1943 году нас освободили. На тот момент мы жили с бабушкой, мамы не было уже несколько лет, она умерла от крупозного воспаления легких перед войной, а отец ушел на фронт. Нашу хорошую рубленую избу забрали под почту и штаб, а мы поселились в саманном сарае. Не знаю, как мы пережили бы ту зиму, но помог наш родственник по фамилии Лымарев. Меня и трех моих братьев и сестер он устроил в детский дом имени Сталина в городе Павловске-на-Дону Воронежской области. Чем мы там занимались? Учились и работали. У нас было свое подсобное хозяйство, выращивали свиней. В ведении дяди Миши Пришутова находились волы и лошади, и мы на них возили дрова, которые сами и заготавливали. Помню, был такой холод, что на перьях наших ручек во время урока чернила замерзали. Девочки наши вышивали, вязали, шили кисеты, носовые платки. А мы, парни, занимались столярным делом. А еще у нас в детдоме был сад, который мы обихаживали, а в совхозе «Безбожник» помогали выращивать тутовый шелкопряд. Женщины, которые там работали, рассказывали нам, что из этого волокна будут делать парашюты для советских солдат.
Воспоминания
В моей памяти сохранилось много воспоминаний о детском доме. В школу я ходил самостоятельно, воспитатели меня не провожали и не встречали, и вот как-то иду я, на мне ботинки по ленд-лизу, перчаточки, пальтишко. А там был кирпичный забор. И этому дурню, Ване Солодовникову, то есть мне, приспичило через него перелезть. Полез, сорвался, упал и здорово поранил себе руку. А еще там была бабушка интересная, она нас, детдомовских, очень любила. Обычно она на улице торговала конфетами, которые сама делала из сахара, и нас всегда угощала. А мы ее называли Извергиль вместо Изергиль. Не знаю почему, она добрая была.
Победа
9 мая 1945 года мы были в детском доме. Рано утром пришла наша любимая воспитательница, старшая пионервожатая Александра Тихоновна Ружникова. Мы еще спали, а она нас разбудила и сказала, что кончилась война. Мы бросали подушки, кричали, а потом оделись и побежали в кинотеатр Совкино. Там был круглый репродуктор, который называли тарелкой, и мы услышали слова Сталина, который говорил о Победе.
Отец
Мы долго ничего не знали об отце. А в 1947 году пришла особая, страшная похоронка, в которой было сказано, что наш отец, рядовой Солодовников Елисей Антонович, пропал без вести в феврале 1943 года. Мы его оплакивали, а наша бабушка, его мама, не верила, что он погиб, говорила, что раз он пропал без вести, значит, вернется. Но уже здесь, на Сахалине, одна женщина разыскивала своих родственников и нашла сведения о моем отце, который, как оказалось, пропал 25 декабря 1941 года. И я вспомнил, как он нам в самом начале писал, что меняет место службы. Думаю, он и его товарищи просто не успели доехать до фронта…
Мечта о музыке
Окончил я 7 классов, получил аттестат и надумал поступать в военно-музыкальное училище. А у нас воспитателем работала тетя Шура Северинова, Александра Кузьминична, громадная женщина двухметрового роста, с 43-м размером обуви. Она ходила в тапочках, которые ей шили по заказу. И вот эта Александра Кузьминична отвела меня к директору училища. Предстал я перед полковником, седым, могучего сложения, с палочкой, с какой я сам сейчас хожу. Он меня похлопал по плечу и говорит: «Сынок! Ты еще такой молодой, подожди, успеешь окончить институт, а сейчас дай им поучиться!» – и показал на фронтовиков, которые пришли на экзамен. Там, оказывается, конкурс был 15 человек на место, это в 1946 году.
Путь на Сахалин
Так и получилось, что вместо музыкального поступил я в педагогическое училище. Успешно отучился положенные четыре года, и советская власть поступила со мной по совести – распределила на работу. В 1950 году меня и еще человек 100 отправили работать в Бурят-Монгольскую АССР. Мы, дурни, отстали от поезда в Куйбышеве, и на место я приехал на две недели позже. Пришел в министерство просвещения, там нашел своего друга, который привез мой чемодан, и был принят женщиной необыкновенной красоты. И тогда понял, что хочу жениться на такой, как она, и обязательно черненькой. Но на Сахалине встретил Алевтину Васильевну, которая была очень красивая, но беленькая. На остров я приехал служить в армии, демобилизовался в 1955 году и устроился учителем в Троицкую школу. Там познакомился с будущей женой, и там прошла моя жизнь.