Родился в городе Кропоткине Краснодарского края. В первые годы войны уехал добровольцем на Кавказ, учился в запасном полку. В декабре 1943-го поступил на службу. Служил сапером в 16-й гвардейской стрелковой дивизии, 2-й Белорусский фронт, три раза был ранен. Затем в 23-м отдельном гвардейском мотосаперном батальоне. В начале 1950-х приехал на Сахалин. Награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны II степени, медалью Жукова, медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» и другими. Живет в Южно-Сахалинске.
– Вот если бы годков 20 назад вы ко мне пришли, много чего рассказал бы. А сейчас так, лишь мгновения помнятся, – говорит Виктор Григорьевич, человек с веселыми глазами и добродушной улыбкой. И с этим трудно не согласиться. Он показывает фотографии, в числе которых военная, где он с другом (сейчас этим снимкам цены нет). В неполные 17 лет, совсем еще мальчишкой, отправился попутным эшелоном, куда глаза глядят, в надежде попасть на фронт, а вернулся младшим сержантом. Это история о фронтовых дорогах – глазами солдата.
Эшелоны шли на Кавказ
– Отец мой, Григорий Алексеевич, был железнодорожником, он погиб во время войны, не вернулись и два его брата. Мы перед началом войны переехали из Кропоткина жить в совхоз. Мама, Надежда Денисовна, сначала работала дояркой, потом домохозяйкой была, все время в трудах и заботах. Прожил я там 16 лет, семнадцатый пошел. Помню, один экзамен по русскому языку в 7-м классе (а раньше это выпускной класс был) мы несдали, не успели. Немец на нас пошел. Но документы об окончании семилетки нам все же выдали. Раньше радио по поселку везде было понаставлено, еще до войны. Так вот, по радио передали, что война. Сразу все пошло колесом. Через какое-то время я матери сказал, что ухожу на войну. Потому что знал, что делают немцы с такими молодыми – убивают сразу, грузят в вагоны, увозят и расстреливают или в лагеря сдают, а там мало кто выживал (город Кропоткин был оккупирован немецкими войсками 4 августа 1942 года,
освобожден 29 января 1943 года войсками Северо-Кавказского фронта. – Прим. ред.) В военкомат идти, конечно, и не думал, мне еще и 17 не было. Видел, как эшелоны шли один за другим, и я ушел с солдатами в Кропоткин. Там узнал, что на Кавказе в таком возрасте уже призывают, нашел нужный эшелон. Попросился в вагон к солдатам, а они говорят: «Давай, залазь!» А на мне что надето было в то время? Майка да трусы. И кушать нечего было. Солдаты меня накормили, и так мы уехали на Кавказ, на Армавир-2. Ехали с остановками, уж не знаю, сколько. Помню, когда эшелон заехал на мост (а у нас там два моста железнодорожных было, и по двум этим мостам шли отступающие эшелоны), налетело штук 50 немецких самолетов. Невообразимый гул стоял… В общем, доехали мы до Махачкалы. Там нас высаживают и пересаживают в другие вагоны, отправляют наверх, в сопки. Дорога – страх. Всего два вагона паровоз поднимал, такой тяжелый был подъем в горы. Подняли с горем пополам наш эшелон, оказалось, там стоит запасной полк. В этом запасном полку я прослужил три месяца. Одели, обули, всему научили. В саперы попал. А как дело было? Я же шпингалетом был. Со мной рядом оказался мой товарищ (учились вместе), так он в два раза выше меня, хотел попасть в артиллеристы, там крепкие парни нужны (орудие-то вручную таскали)! Всех больших ребят отобрали, а его не взяли почему-то. Он расстроился, но потом его забрали, не знаю куда. Единственный мой дружочек был в ту пору, Шура. Помню, вечером ко мне подошел человек и говорит: «Витька, пойдем со мной туда, где есть такие же шпингалеты, как ты». Спрашиваю: «Куда это?» Он отвечает: «В саперы!» Это был уже 1943 год.
По минному полю
– Призвали меня Кропоткинским военкоматом, так записали в военном билете (хотя меня там не было, видимо, положено призывать по месту жительства). И послали на фронт в саперную роту на 2-й Белорусский фронт, там и прослужил до конца войны. Так в саперах (отдельным саперным батальоном) мы и шли, дошли до Польши, там оборона была. Потом всю нашу роту назад вернули. 20 километров пешком шли… Задача сапера – разминировать территорию. Сначала разведка докладывает, какие проходы есть, каких нет. Если есть мины – мы идем, строго следуя инструкциям. Помню, когда немец отступал, мы по болотам и заводям по их следам шли. Причем уходили лесом самые матерые – эсэсовцы.
Вот тогда нам тяжко пришлось. Освобождал Кенигсберг. Три раза был ранен, два легких ранения и одно тяжелое (когда и при каких обстоятельствах уже не помню). Лежал в госпитале. Одно было сквозное – пуля прошла выше сердца на 9 миллиметров. Победу встретил в госпитале в Риге. Помню, ночью разбудили весь госпиталь. Фронт ведь рядом, и мы узнали эту новость раньше других. 
Ох, что там было! После Победы три месяца я пролежал в госпитале и вернулся в часть, которая стояла в Калининграде. Чем мы там занимались? Тем же, чем и во время войны. Я был ефрейтором, командиром взвода. Прослужил после войны еще пять лет. Когда демобилизовался (по данным военного билета: в сентябре 1950-го, младшим сержантом, командиром саперного взвода. – Прим. ред.), мне оплатили дорогу до Кропоткина. И поехал домой!
Орден и премия
Из приказа №209/835 от 30 мая 1951 года о награждении В.Г. Холоденко орденом Красной Звезды (архив Минобороны): «23 марта 1945 года при выполнении задания командования, в целях срыва готовящегося немецкими войсками наступления участвовал в минировании участка местности под городом Алленштайн. Во время работы ночью от артобстрела противником района работ был тяжело ранен. 4 мая 1945 года при штурме города Пиллау был легко ранен, но, несмотря на ранение, оставался в строю до выполнения боевой задачи. В 23-м отдельном гвардейском мотосаперном батальоне с 12 декабря 1946 года. За это время показал себя дисциплинированным солдатом. Саперное дело знает хорошо. За хорошее исполнение по службе тов. Холоденко имеет 6 благодарностей, 2 денежные премии в сумме 100 руб. и 50 руб.,
отпуск для поездки на родину на 10 суток, присвоено воинское звание ефрейтора». По данным справочника по освобождению городов в период Великой Отечественной войны, город Алленштайн (Ольштын) был освобожден 22 января 1945-го войсками 2-го Белорусского фронта в ходе Млавско-Эльбингской операции, в Москве по этому случаю был дан салют 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий. А 9 апреля 1945 года войска маршала Василевского взяли штурмом город-крепость Кенигсберг – столицу Восточной Пруссии. Ныне – российский Калининград.
«Мама, я приехал!»
– Приехал домой, а близких родных нет, уехали, – продолжает свою историю Виктор Григорьевич. – Моя старшая сестра сразу после войны уехала жить на Сахалин (в город Чехов), работала учительницей начальных классов, вслед за ней чуть позже уехала и мама. Я поработал какое-то время на железной дороге и в 1951-м решил ехать к родным на Дальний Восток. Доехал на поезде до Владивостока, потом 12 дней мы плыли здоровенным грузовым пароходом. В нижних трюмах они соль везли. Только вышли из Владивостока, так шторм и начался, все посмывало. Заблудились, хорошо, пограничники нас вывели. Нас было, представьте, 4 тысячи вербованных. Некоторые коров везли, семьями ехали, поэтому им разрешали брать с собой все, что пожелают (в основном из Краснодарского края да ростовские, хулиганья много). Как питались? Мне в дорогу моя тетка в чемодан положила сухари да яйца, как чувствовала, что сильно пригодятся. Там было три столовых, но в них к концу не осталось уже ничего, кроме водки. Дошли на пароходе до Невельска, выгружали нас, пересаживая на баржи. 
Помню, сквозь натянутые веревки в море улетали вещи, чемоданы, сколько слез было! Тех, кто переправился, на берегу у трапа встречали «покупатели», так их называли, и выбирали работников. Рядом стояли пограничники, проверяли документы. Боялся, что и меня отправят куда-нибудь далеко, я-то точно знал, что мне нужно ехать именно в Чехов. Попросил ребят, чтобы солдата-пограничника отвлекли, а сам перескочил (борт был почти наравне с землей, сантиметров 80) и пошел, куда глаза глядят. Молодой был! Где этот Чехов? Не представлял, сколько туда ехать. Купил билет на поезд, 
он ночью шел, почти под утро. Нашел дом (барак), в котором жили мои родные: сестра, зять и мама. Захожу – дверь открыта. Вижу, мать полы моет, задом к двери пятится. Так и стоял на пороге, и смотрел, чуть не плакал. Говорю: «Мама, я приехал!» И все.
Счастье нашел в Чехове
Тогда же, в апреле 1951-го он познакомился с будущей женой, Марией Петровной. Сперва жили с семьей сестры, потом получили государственную квартиру, там родились их дети Александр и Ольга. Сначала работал в рыбной отрасли, на рыбозаводе. Потом выучился на сварщика и трудился в стройуправлении. В архиве семьи хранятся его удостоверения на рационализаторские предложения, выданные Чеховским строительным управлением треста «Сахалиншахтострой», множество почетных грамот, в их числе – за добросовестный труд на Чеховском целлюлозно-бумажном заводе. Все большие дома в Чехове строились в том числе руками Виктора Холоденко. В этом городе они прожили 34 года. В 1984-м уехали жить в Воронежскую область, так захотела Мария Петровна. Но после смерти жены Виктор Григорьевич принял решение вернуться на остров. В 2018-м (в 93 года) он переехал в Южно-Сахалинск к дочери Ольге. Супруги Холоденко оставили богатое наследие – четырех внуков и шестерых правнуков. Все они, конечно, гордятся своей семьей.