Родился в поселке Новоуральск Амурской области. В марте 1944 года ушел на фронт, служил близ границы с Китаем, рядовой стрелок-автоматчик ручного пулемета. Участвовал в освобождении территории Китая от японцев, затем в боевых действиях на Сахалине в составе Второй Краснознаменной полевой армии Второго Дальневосточного фронта. После расформирования батальона остался на острове. Работал участковым уполномоченным в селах Пензенское и Черемшанка, городе Томари. Кавалер ордена Отечественной войны II степени, имеет медали «За боевые заслуги», «За победу над Японией», Жукова и юбилейные, а также трудовые награды, медаль МВД «За безупречную службу». Живет в Красногорске Томаринского района.
Легендарный участковый
Это народное звание Александр Сорокин получил вполне заслуженно. В Томаринском районе он начал работать с 16 октября 1945 года. Говорит, перед сотрудниками милиции в тот момент была поставлена задача укрепить на местах советскую власть. Проводили перепись населения. На участке Сорокина проживало около 2 тысяч японцев и корейцев. –Мы ходили по квартирам, – вспоминает ветеран. – Хозяева ставили в комнате маленький в национальном стиле столик. Чай, сахар, курево, саке. От угощения отказывался, да я и не пил, не курил. Тем более, на работе. Составляли списки, на основании которых затем проводилась паспортизация, гражданам выдавались соответствующие документы. Для общения пришлось учиться азам разговорного языка, с нами, участковыми, занималась Мария Пахомова, которая владела японским в совершенстве. Навыки пригодились нам и в период репатриации (с весны 1947 года до конца 1950-го) – участковые входили в состав специальных комиссий как переводчики. В мирной жизни Сорокин стоял на страже общественного порядка. В сельской местности (Пензенское, Черемшанка), по его словам, обстановка была более-менее спокойной, семейных раздоров меньше. Хотя и не без «героев» рукоприкладства, одного такого сельчанина трижды привлекали за избиение жены. Как и прочие односельчане, Сорокин держал корову, самостоятельно заготавливал сено. Любимый лес рядышком, ягоды, грибы, рыбалка, охота.
Место счастья
Трудновато было, вспоминает Сорокин, когда в Красногорске организовали леспромхоз и участкового перевели туда. Жилье только строилось, молодой семье, в которой родился первенец, предоставили комнату в 4-квартирном доме. С потолка падали …клопы, а до места службы – 50 километров. О транспорте для сотрудников милиции и не слышали, добирался пешим ходом, зимой на лыжах. – Считай, до 60-ти лет охотился, – говорит Александр Александрович. – Вот, сохранил записную книжку, в 1972 году добыл 56 уток, годом позже 71, в 1978-м – 76. На медведя не ходил (смеётся), только на рябчиков! Потом продал ружье, переключился на рыбалку. Собака Мальчик, верный друг, всегда была рядом. Томаринский район для него – место счастья. Семью создал, двоих детей взрастил. С женой, Антониной Петровной, полвека вместе прошел по жизни. Пять внуков, десять правнуков, праправнуки. –У нас было хорошее детство, хорошие родители, – говорит дочь ветерана Елена Кулькова. – Несмотря на то, что отец постоянно в служебных разъездах, мы ощущали и его любовь. Мама же занималась хозяйством и нашим воспитанием.
Частица истории страны
В самом начале службы, вспоминает легендарный участковый, поехал в подсобное хозяйство бумкомбината – проверить документы у работавших там японцев. На обратном пути увидел убегающего в лес человека. Сорокин бросился за ним, сделал два предупредительных выстрела, задержал. Беглец представился японским священником, но документов при нем не было. Доставил в РОВД, где и выяснилось: задержан высокий военный чин, который не сдался в плен и планировал нелегально уехать на Хоккайдо. В сельском клубе на Сорокине как-то порвали две (поочередно) шинели – буйно гуляли парни-моряки, вернувшиеся из полугодового плавания. Молодые, горячие, денег море, амбиций и того больше. Нарушителей порядка отправлял … на сеновал, чтоб проспались. Других мест для задержанных дебоширов в деревне не существовало. В 2007 году его наградили почетной грамотой за участие в городском конкурсе «Играй, гармонь!». А то, легендарные участковые могут не только правонарушения пресекать! К слову, мастерству он обучался на аккордеоне, подаренном в 1948 году японцами. К 93-летию ветерана в Красногорск был доставлен необычный подарок от личного состава УМВД России по Сахалинской области – мопед. Коллеги знали об увлечениях рыбака и охотника и исполнили его мечту. Бережно хранит Александр Сорокин и еще один приятный сюрприз от коллег – объемный фотоальбом к 95-летнему юбилею. Каждый снимок – часть жизни фронтовика. Частица истории нашей страны. Сегодня Александру Александровичу 96 лет. Конечно, возраст берет свое, в леса он уже не ходок. Но былая физическая подготовка позволяет двигаться, топить печь в доме, готовить самому еду. В Красногорске живет и его дочь Елена, которая не обделяет вниманием знаменитого отца.
Из истории становления Томаринского района
«...– Мы, внуки наших дедов, в августе 1945 года восстановили историческую справедливость за проигранную войну 1905 года, когда Япония отторгла от России Юг Сахалина и Курильские острова. Итак, освободив в августе 1945 года Юг Сахалина и Курильские острова, наша воинская часть, автоматная рота второй Краснознаменной полевой армии второго Дальневосточного фронта под командованием генерал-лейтенанта Пуркаева Максима Алексеевича, осталась на Юге Сахалина. Нас красноармейцев-фронтовиков передали из армии в органы НКВД. Таким образом, мы сменили армейские погоны на погоны блюстителей порядка. Прибыли мы из Тойохары (г. Южно-Сахалинск) в Томариору (г. Томари) – в октябре. На вокзале нас встречал Василий Иванович Щекин – начальник милиции. Нас было более 60-ти красноармейцев. От вокзала строем и с песней «Дальневосточная дает отпор» прошли почти через весь город в столовую, которая располагалась в районе, где ранее находился Томаринский рыбкооп. В столовой нас накормили на японский лад: рис, рыба, кальмары, крабы, салат из морской капусты. Все это мы употребляли с русскими сухарями, которые были в красноармейском сухом пайке. Обслужили нас в столовой японские девушки (мусуме). Разместили нас в небольшом 2-этажном здании с печным отоплением из железных печек и гончарными трубами, выходившими через оконные проемы, сейчас на этом месте находится здание РОВД. Прежде, при японцах, в нем располагалась контора лесхоза. Перед нами была поставлена задача – установить советскую власть в районе. А как это делать, никто из нас 18-20-летних юношей не знал и не имел никакого представления. Обязанности по установлению советской власти и контактов с местным японским населением, в первую очередь, возложили на участковых уполномоченных. В Томариору (г. Томари) было назначено 8 участковых уполномоченных, в том числе и я. Мой участок находился в пределах улиц Набережная, Октябрьская, Садовая, Железнодорожная с населением более 2 тысяч человек, а в городе насчитывалось более 10 тысяч человек, в районе было 15 тысяч. Кроме того, были назначены участковые уполномоченные в поселок Кусунай (Ильинский), Ноера (Пензенское), Ойте (Новоселово), Шахта Таи (Запорожье). Всех участковых я и сейчас помню по фамилии. Перед участковыми первоначально была поставлена задача – произвести перепись всего взрослого и детского населения, как японского, так и корейского. …Началась паспортизация японского и корейского населения. Простые японцы сначала встретили нас настороженно, присматриваясь, видимо, пытались понять, что мы, русские, из себя представляем. Поняв, что русские зла не приносят, стали относиться к нам доброжелательно, я бы сказал – с уважением. Японские мальчишки при встрече кричали: «Русские ерусо (хорошо)», «Русские фреба давай (хлеба давай)», «Сато давай (сахар давай)», «Война не надо». Так к нам относились простые японцы, а зажиточная верхушка относилась очень сдержанно. Нами (имею в виду весь состав районного отдела милиции) в потайных местах было обнаружено три склада с боеприпасами и продуктами питания, военной амуницией. Искать эти склады нам помогало корейское население. Их японцы насильно вывезли из Кореи на Сахалин. С 1947 по 1950 годы японское население переправили на их исконные земли. Первыми были отправлены богатые, зажиточные семьи, а потом все остальные. Выезжающие могли брать с собой все, кроме крупногабаритных вещей, скота. Вывоз денег ограничивался определенной суммой на семью. Некоторые японцы уезжали с большой неохотой, старались получить советское подданство и многие его получали. В 1946 году русское население можно было перечесть по пальцам. Это директор бумкомбината, рыбокомбината, ж/д станции, гражданского управления. В марте 1947 года из центральных областей Советского Союза по вербовке и переселению в район прибыло русское население. Истерзанные войной и голодом, люди стали обживать Сахалин. Не все хорошо складывалось в новой послевоенной жизни. Происходили и неприятные события. У японцев замков на домах и магазинах не было, пользуясь этим, некоторые отчаянные русские совершали кражи, в основном это были продукты питания. И здесь прибавлялось работы не только участковым, но и всему составу РО НКВД.
В других районах южного Сахалина: в Углегорском (Эсутору), Невельском (Хонто), Корсаковском (Отомари), Поронайском (Сикоку), в Макаровском (Сихитори), в Долинском (Отинай), в Холмском (Маока), становление советской власти происходило по такому же сценарию.
В самом коллективе РО НКВД не все было гладко. Многие красноармейцы, переданные для службы в милицию, служить в ней не смогли. Таких красноармейцев передавали обратно в армию. Помещение РО НКВД отапливалось углем, в каждом рабочем кабинете стояла печь-буржуйка. Было два вольнонаемных истопника мужчины – японцы и две технички-уборщицы – японки. Была своя столовая. Кормили по 1-ой красноармейской норме. Обмундированы мы были в красноармейскую форму: кто в пехотной, кто в артиллерийской. Питание было по тем временам хорошее. Несколько слов о досуге. Радио и телевидения в то время не было. В клубе, где ранее находился горисполком, каждый вечер японцы устраивали концерты, а наши красноармейцы участвовали в них. Так, ротные запевалы Портнягин и Кузнецов выучили несколько песен на японском языке и исполняли их на сцене. Ну, и конечно, песню «Катюша» на русском и японском языках, под бурные аплодисменты. Японцы кричали: «Еруси, адпору, еще давай!». Зимой устраивали лыжные гонки с местным японским населением и пограничниками. Пограничная застава была сразу за каменным мостом по ул. Октябрьская (японское название Минамихонго).
Для чего все это я кратко описывал? А для того, чтобы нынешнее поколение хотя бы немного представляло, как обживался наш район и в целом Сахалинская область».
Из воспоминаний ветерана войны, труда, правоохранительных органов А. Сорокина (газета «Рассвет», 9 ноября 2006 года)