Родилась 5 августа 1933 года в селе Макашовка Воронежской области. Вместе со своей семьей пережила все тяготы жизни в прифронтовом тылу, работала в колхозе. Выучилась на учителя и пионервожатую, трудилась в детском доме Переделкино. В 1955 году приехала на Сахалин, в Томари, спустя три года переехала с семьей в Южно-Сахалинск. Работала по специальности. В 1968 году была приглашена на должность директора ККЗ «Октябрь» и с тех пор является его бессменным руководителем. Заслуженный работник культуры Сахалинской области. Награждена орденом Михайло Ломоносова за заслуги и большой личный вклад в развитие отечественной культуры и искусства. Отмечена знаками «Отличник кинематографии СССР», «Почетный кинематографист России», «За достижения в культуре», «За заслуги перед г. Южно-Сахалинском». Почетный гражданин г. Южно-Сахалинска.
Детство
Родители мои, несмотря на их крестьянское происхождение, были людьми технически подкованными: папа, Николай Федорович Лисунов, в 26 лет работал механиком машинно-тракторной станции, а мама, Александра Ильинична Федорова, в 15 лет уже трудилась трактористкой. Поженились они, как было принято в российских селах, тоже рано, мама родила меня в 18 лет. Через два года у меня появилась сестренка Дина. В таком составе мы в 1937 году отправились в Казахстан, где шло строительство железной дороги Кустанай – Джитигара. Папу пригласили на должность автомеханика автоколонны, которая была одним из предприятий, строивших дорогу. Жили мы там в юртах и бараках. Помню, как по только что проложенной дороге прошел первый паровоз, и народ шел, бежал, ехал на верблюдах и лошадях со всех ближайших аулов посмотреть на это диво. И еще на всю жизнь я запомнила запах тюльпанов, цветущих на бескрайних весенних лугах Казахстана. Зимой 1940 года мы возвратились домой, и мама с папой продолжили работать в совхозе.
Война
22 июня 1941 года был прекрасный солнечный день. Мы, дети, играли на улице, когда из тарелки репродуктора, который висел на нашем большом двухэтажном доме, раздался голос диктора. Он объявил о начале войны. Взрослые стояли и плакали, а мы, дети, еще не понимали толком, что произошло. В сентябре отца отправили на фронт, а мы с мамой переехали в деревню Мазурка, где на колхозной молочной ферме работали мои бабушка и дедушка. Там же на ферме они и жили со своими двумя детьми. Почему на ферме? Потому что еще в 1935 году дед завербовался на строительство Новосибирска и оставил свое жилье колхозу, а когда вернулся, узнал, что его избу переделали в бригадную сторожку. Так он с семьей и жил на ферме: в одной комнате собирались доярки, пастухи, сторожа, а во второй, где не было даже печки, ютилась его семья. А потом и мы туда заселились. В феврале 1942 года родилась еще одна моя сестренка, и нас в той комнате стало восемь человек.
Прифронтовые будни
Когда наша армия шла на Воронеж, воинские части останавливались в нашей деревне и прямо за околицей разворачивали полевые госпитали. Мы, ребятня, бегали туда помогать: стирали бинты, носили раненым молоко и махорку, а нас повара походной кухни угощали солдатской едой. Я тогда впервые в жизни попробовала борщ с красной свеклой, он мне очень понравился. У нас в деревне красную свеклу почему-то не выращивали, только белую, сахарную. Нас немцы очень часто бомбили, пытаясь уничтожить железнодорожный мост. Днем они не летали, а ночью разбрасывали осветительные бомбы и листовки на синей бумаге с невинным текстом: «Не занавешивайте окна дерюжками, я разглядываю город с деревушками». Но мы, конечно, все окна занавешивали, чтобы гитлеровские асы не могли сориентироваться в темноте. И действительно дерюжками, которые ткали вручную изо льна.
Беженцы
А сколько через нашу Мазурку прошло беженцев! Женщины с детьми, старики, многие перегоняли целые стада коров подальше от боевых действий. Возле нашей деревни был большой луг и речка, у которой они вечерами останавливались, доили коров и разносили еще теплое парное молоко ведрами по дворам. А мы для них собирали по деревне картошку, овощи, лепешки. Помню, у нас в Мазурке было правило: когда приходили беженцы, все деревенские, у кого были свои бани, обязательно их топили и приглашали желающих помыться, прожарить одежду от насекомых и поужинать. Беженцы радовались такому радушному приему, и многие даже оставались жить в нашей деревеньке. Например, моя первая учительница Елена Исаевна тоже была беженкой, и мы помогали ей сажать и поливать огород, копать картошку.
Помощь фронту
Весной мы, школьники, помогали колхозу: собирали по дворам древесную золу и на телегах возили ее на поля, удобряли почву. А вечерами на посиделках и дети, и взрослые вязали носки и варежки, шили кисеты, собирали по всей деревне семечки и табак, и все это посылками отправляли на фронт.
Квартирный вопрос
У нас никакой подвижки с жильем не намечалось. А мы, дети, росли, и к 1943 году теснота в нашей комнате на восьмерых человек стала невозможной. К тому же зимой она не отапливалась, и мы спали в верхней одежде. Однажды я решилась и написала письмо Сталину с просьбой дать нам какое-нибудь жилье вместо того, что забрал у деда колхоз. Тут же из района приехали работники НКВД и долго выясняли, сама я написала вождю или меня кто-то научил. И очень быстренько нам подыскали брошенную избу, а солдаты из воинской части перевезли туда наши пожитки. Для нас это было просто счастьем!
Воробьиный промысел
Всю войну было голодно, но мы, как могли, старались найти пропитание из местных ресурсов. Мой дядя, 14-летний пацан, выставлял сетки на ворота коровника, и в них стаями ловились воробьи. Мы их ощипывали, потрошили, варили и ели. Мальчишки лазали по соломенным крышам, где немало было птичьих гнезд, и собирали яйца. А вот голубей мы не трогали. Они, конечно, крупнее воробьев, но нам говорили, что эта птица святая, ее надо беречь. Рассказывали, что, когда Иисуса Христа казнили, голуби стояли в его крови и плакали, курлыча: «Умер, умер...», поэтому у голубей лапки стали красными.
Подножный корм
Часто мы использовали в качестве еды шелуху от овсяного зерна. Ездили на мелькомбинат и везли ее оттуда мешками. Женщины заливали шелуху водой, через два дня ее отжимали, выбрасывали, а кисловатую белую жидкость варили, и получался вполне съедобный овсяный кисель. А мы, ребятня, летом ходили за чаканом. Это вид камыша со съедобными корнями. Рос он по берегам речки в стоячей воде. Мы выдергивали эти растения и тащили их на берег. После все ноги у нас были облеплены пиявками, и, что-бы они отлипли, мы их посыпали солью. Добытые корни чистили и несли домой. Это было хорошим подспорьем. Когда же наступала осень и в лесу созревали желуди, мы собирали их мешками. Бабушка желуди отваривала, толкла в ступке и пекла лепешки. А еще мы их возили на станцию Поворино и там продавали на рынке. Оттого что я девчонкой таскала эти тяжелые мешки, у меня развилась сутулость. Такая вот память о военном детстве…
Шпионка Маша
С этой станцией у меня связаны довольно любопытные воспоминания. Поворино – крупный железнодорожный узел, через который шли эшелоны с солдатами, боеприпасами, вооружением, различным оборудованием на Сталинград, Харьков, Воронеж и Новосибирск. И вот осенью 1943 года там появилась Маша-дурочка. Когда приходили поезда с военными, она появлялась на перроне, подбегала к офицерам, кричала: «Тра-та-та, я Маша!», целовала их и убегала. Так и бегала, покуда поезд стоял. И вот однажды мальчишки украли какую-то еду на привокзальном рынке, побежали в лесополосу, чтобы ее съесть, и услышали странные звуки. Подкрались ближе, а там эта «дурочка» сыплет морзянкой по рации. Мальчишки у нас бдительные были, тут же сбегали на вокзал и рассказали об увиденном милиционеру. Так мы узнали, что Маша-дурочка была немецкой шпионкой.
Страшная бомбежка
В Мазурке железная дорога шла по горе, на которую товарный состав с одним паровозом не мог подняться, и ему в помощь давали паровоз-толкач. На нем работал машинистом наш знакомый, дядя Зоня. Когда он толкал состав на этот подъем, сбрасывал нам куски угля. Мы его подбирали и на телеге увозили домой. Однажды мы собирали уголь, паровоз дяди Зони толкал на гору состав с танками и боеприпасами, а навстречу ему шел поезд с военными. И тут вдруг прилетели немецкие самолеты и начали бомбить. Это был просто кошмар! Кругом рвались снаряды, горели танки, летели осколки, из вагонов выпрыгивали и тут же падали убитыми наши солдаты. Мы спрятались в лесополосе и наблюдали за происходящим. С ужасом вспоминаю, как одному бойцу осколком оторвало голову, а он продолжал бежать… После бомбежки жители деревни помогали собирать раненых и убитых, а мы, дети, несколько дней не могли прийти в себя от пережитого. На этом страшном месте после войны поставили обелиск, а потом, когда дорогу электрифицировали и убрали гору, его перенесли на станцию Байчурово.
Мамина доля
Мой папа, воентехник первого ранга, погиб 7 февраля 1943 года в бою у села Бригадировка Харьковской области. Мама работала в то время на свиноферме. Получив похоронку, перешла работать в паровозное депо Поворино промывальщицей паровозов, чтобы обеспечить нас, детей, сносным питанием. Работникам железной дороги ежемесячно выдавали продуктовые карточки, на которые можно было купить хлеб, крупу, по одному килограмму селедки, печенья и лапши. А картошка, кукуруза и овощи у нас были свои, с огорода, так что жить стало маленько полегче. Работа у мамы была очень тяжелая. Когда на станцию приходил очередной состав, паровоз отцепляли и отправляли в депо на охлаждение, промывку и ремонт котла. Этим занималась моя мама.
Победа
Наконец, наступил великий день – 9 мая 1945 года. Помню, у нас в школе шли занятия, когда приехал председатель сельсовета и объявил, что война кончилась. Победа! Мы все радовались, обнимались, праздновали два дня. Мама сшила мне по такому случаю платье из папиной рубашки, белое в полоску, и я вечером на празднике спела песню «Синий платочек».
Мои университеты
В 1949 году я окончила Мазурскую школу-семилетку и поехала поступать в Борисоглебский сельхозтехникум на отделение землеустроителей. Только вот экзамен по математике оказался мне не по зубам, и я вернулась домой. Но недаром же я считалась лидером деревенской молодежи! Меня пригласили в нашу школу поработать старшей пионервожатой, я согласилась и сразу же поступила в Воронежское педучилище на заочное отделение, которое окончила в 1953 году. Одновременно отучилась на курсах ЦК комсомола по подготовке и переподготовке пионервожатых и получила направление на работу в Московский детский дом им. Савельева, который находился в Переделкино, трудилась там пионервожатой. Над детским домом шефствовал Союз писателей СССР, поэтому частыми гостями у нас были Валентин Катаев, Вениамин Каверин, Самуил Маршак, Константин Симонов, а также студенты литературного института им. М.Горького, в том числе Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский. А главным шефом детдома был Корней Иванович Чуковский, который много времени отдавал не только нашим воспитанникам, но и сельским ребятишкам.
Министерский прием
Довелось мне побывать с ребятами из детдома в гостях у самого председателя Совета Министров СССР Георгия Маленкова. Дело было так. Я узнала, что 8 января он отмечает день рождения, и предложила директору подарить ему ковер по мотивам сказок А.С. Пушкина, который вышили наши девочки. Она дала добро, я поехала в Москву, встретилась с начальником экспедиционной службы Кремля, и он обо всем договорился. 8 января группа наших детей и я в качестве сопровождающей ровно в 9 часов 30 минут были в Кремле. Дежурный офицер привел нас в кабинет главы правительства, мы расселись за длинным столом, а после туда пришли Маленков, Поспелов, Суслов и Полянский. Мы поздравили Георгия Максимилиановича, подарили ковер, он вручил нам пригласительные билеты на Кремлевскую елку, а ковер пообещал передать на хранение в музей им. А.С. Пушкина. А после нас повели на экскурсию в Оружейную и Грановитую палаты Кремля. Домой, в Переделкино, мы вернулись переполненные впечатлениями. Прошло уже более 60 лет с тех пор, а кажется, что это было вчера…
Сахалин
А вскоре я уехала на Сахалин. В те годы на материке формировали бригады железнодорожников для работы на острове, мама к тому времени вышла замуж за машиниста паровоза и вместе с ним и моей младшей сестрой завербовалась на Сахалин, в Томари. В 1955 году, получив отпуск, я приехала к ним. Сахалин показался мне островом сокровищ! Помню, у моря стояли печки с выварками, и в них в морской воде варили крабов. Каждый брал, кому сколько надо. Лимонник рос в изобилии, деревья стояли красные, так много ягоды на них было. Бруснику собирали специальными совками, один взмах – и полведра. Рыбы полно, икра в магазинах бочками. У нас она была дежурным перекусом. Так и осталась я в Томари, работала в школе пионервожатой и учителем по труду, вышла замуж, родила сына и дочь. В 1958 году с семьей переехала в Южно-Сахалинск, трудилась по специальности в школе №15. Помню, в честь 40-летия комсомола мы высадили на улице Пограничной сквер, который я с тех пор считаю своим. А в 1968 году мне предложили должность директора киноконцертного зала «Октябрь». С тех пор я там и работаю.
