Родился на Украине. В начале войны пережил оккупацию, в 1942–1943 годах находился в концлагере. После освобождения был призван в армию и направлен в Ленинград в зенитноартиллерийскую бригаду прожекторного полка. В его составе окончил войну и был направлен на Сахалин. До выхода на пенсию работал в аэропорту Южно-Сахалинска. Награжден медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», орденом Отечественной войны II степени, ведомственными и юбилейными медалями.
Спустя 75 лет после Второй мировой его длинную военную судьбу можно рассказать одним абзацем. Зато о событиях детства Василий Трофимович готов вспоминать часами, эта рана кровоточит до сих пор. Мы говорим о первых днях войны, о малолетних кормильцах, которые воевать не умели, но победили. О фронтовых дорогах и так быстро пролетевшей жизни. В воспоминаниях людей этого поколения отражается почти вековая история России.
Под Полтавой
Василий Билык родился 2 мая 1926 года в селе Устивица Великобагачанского района Полтавской области (Украина). Первые воспоминания из детства – это массовый голод 1933-го, охвативший обширные территории и приведший к значительным человеческим жертвам на территории Украины. В семилетнем возрасте он узнал, что такое смерть, люди погибали целыми семьями. Не стало в этот год и его отца. – Мама осталась со мной и сестрой Галиной, она была старше меня на два года. Чтобы как-то прокормить, мать брала нас с собой в колхоз на работу, – начал свою историю Василий Трофимович. Голод и нищета не позволили получить и начального образования. 
Не окончив двух классов, пошел работать в колхоз. Когда началась война, ему было 15. Первые месяцы работал посыльным, возил призывников на лошадях за 17 километров в ближайший военкомат, доставлял односельчанам повестки. – А село у нас большое было, три колхоза, так что ездить часто приходилось. Пока не отвез я на войну всех наших мужиков. Остались женщины, старики и мы, подростки. Работали много, приходилось даже копать противотанковые окопы за 15 километров от села…
Под Полтавой
По данным историков, война пришла на Полтавщину 9 августа 1941 года. Именно в этот день с артиллерийского обстрела и налетов авиации немецко-фашистские захватчики начали штурм Кременчуга. Кременчуг – районный центр Полтавской области, крупный промышленный узел и второй по величине город Полтавщины. Советские войска и рабочее ополчение в тяжелых боях целый месяц защищали город (в рамках Киевской оборонительной операции 1941 года). 1 сентября 1941-го гитлеровцы форсировали Днепр южнее Кременчуга, а 8 сентября советские войска были вынуждены оставить город. Война подошла и к границам Миргородщины. 
14 сентября, то есть через 84 дня после начала агрессии, немцы захватили город. Хроника тех дней сообщала, как в ходе ожесточенных боев советские войска оставили районный центр Миргород. С первых дней гитлеровцами был установлен жесточайший оккупационный режим, создано несколько концентрационных лагерей. Сестру Галину сразу угнали в Германию на принудительные работы, с тех пор о ее судьбе ничего не известно. Деревня оказалась в оккупации, а 15-летний Василий – в немецком плену. – Таких, как я, пацанов немцы каждый день приезжали на машине и забирали с собой – то 10, то 5 человек. Увозили в Миргород, это в 20 километрах от села, – вспоминает Василий Трофимович. – Поместили нас в казармы на территории, обтянутой колючей проволокой, каждый день вывозили работать на железнодорожную станцию, мы там расширяли линию, потом восстанавливали мосты – таскали бревна. Обращались с нами очень жестко, если плохо работал, подходили и били палкой. Кормили елееле, спасало, что матери за несколько километров из деревень приходили, еду нам тайком передавали через проволоку. Пока мы работали на железной дороге, видели проезжающие мимо пассажирские поезда с немцами. Аккуратный такой поезд, со шторочками, идет тихонько. И немцы молодые, хорошо одетые в окна выглядывали. Увидев нас, бросали то корку хлеба, то кусок сахара. 
Эти куски падали в песок, мы бросались подбирать, а они хохотали. Однажды мы услышали выстрелы, и, пока немцы были заняты своими разборками, удалось бежать. Домой, конечно. А там тоже страшно, два полицая в деревне было. Но прятаться долго не пришлось, вскоре наши войска заступили. Как свидетельствует хроника тех дней, это радостное событие произошло 18 сентября 1943 года. В тот день советские войска освободили районные центры: Лубны, Миргород, Оржицу… и другие. Материалы Полтавского госархива говорят, что в одном только Миргородском районе за время оккупации было расстреляно 6 тысяч жителей. Немцы сжигали села, проводили карательные экспедиции, не щадили даже малых детей. Так закончилась одна из самых трагических страниц в истории.
Небо Ленинграда
Наконец, пришла долгожданная повестка из военкомата. Шел 1943 год. – С собою котелок, хлеба на два дня, иголка, нитка, да и все, одежды не было, полубосые. Собрались на станции, распределились по отделениям, ждали состава на Полтаву (это в 60 километрах от нашего села), – говорит ветеран. – Запомнилось, как в освобожденной Полтаве нас временно поселили в разрушенный дом, а напротив, в подвале другого дома, сидели пленные немцы. Окна были открыты, и мы их хорошо видели. Я тогда удивился – вроде обычные люди. Они просили что-нибудь поесть. Кто-то из наших ребят кинул им сухарь, жалко стало. А другие на него набросились: как можно с врагом хлебом делиться? Кто-то камни им в насмешку бросал… Нас погрузили в состав и повезли в Москву. Там хорошо покормили в столовой, и опять в эшелон – на Ленинград. В Ленинграде всех должны были переодеть и поселить в казарму, но у нас обнаружилась чесотка, так что сразу поместили в изолятор, отправили в жаркую баню, намазали ужасной мазутой… Через несколько дней выдали наконец обмундирование, добротные брюки, ботинки и обмотки, все как положено по уставу. Мы были счастливы, потому что уже наступили холода. И ведь это Ленинград! Меня направили в зенитно-артиллерийский прожекторный полк, базирующийся под Ленинградом. 
Жили в землянках. Слухачи – так нас называли. Как вам объяснить? В лесу стоят машины, а на их платформе прожекторы в рост человека. Меня начали тренировать. Как сейчас помню, завязывали глаза и ты на слух должен определить, куда наводить, и, главное, уметь по звуку различить, свой это самолет или немецкий и какой именно. Экзамен я успешно сдал, и пошла служба. Там находилась наблюдательная вышка, как только скомандуют «Воздух!», сразу заводят машины, чтобы дать луч, – садишься на прожектор и выполняешь свою задачу. Зениток-то много было, поэтому, если самолет, тут все небо светом озаряется. До сих пор помню гул немецкого самолета… По данным областного военного комиссариата, Василий Билык принимал участие и в боях за освобождение блокадного Ленинграда.
Победные флаги
Служба продлилась до конца войны. Тех, у кого была специальность, сразу демобилизовали восстанавливать народное хозяйство. – А нас оставили на казарменном положении, – рассказывает Василий Трофимович, – указав, кто из нас останется участвовать в ленинградском параде. Так нас отвезли в Ленинград и целый месяц, особенно ночью, тренировали для участия в параде Победы 1945 года. Через месяц снова отобрали лучших из лучших, уж не знаю, по росту или еще по каким-то признакам, но я попал в этот список и стал участником исторического парада. Мы проехали в колонне на машинах с автоматами в руках. Это была невыразимая радость и ликование!
День в истории
Парады, посвященные Победе в Великой Отечественной, проводятся на Дворцовой площади с 1945 года – первое торжественное прохождение войск состоялось 8 июля 1945-го, когда в городе встречали солдат Ленинградского фронта, вернувшихся домой. По данным ТАСС, парад принимал маршал Леонид Говоров, командовавший Ленинградским фронтом в 1942–1944 годах. Войска входили в город тремя колоннами через триумфальные арки, построенные всего за неделю силами городских рабочих и студентов по проектам, созданным еще в дни блокады. Современники вспоминали, что ленинградцы встречали солдат цветами, дети подносили им кружки с невской водой, которую приносили к месту прохождения колонн в ведрах, а солдаты, готовясь к прохождению, ночь перед парадом спали на гимнастерках, расстеленных на земле, чтобы наутро они выглядели как отглаженные.
Туда, где рождается утро
С Дальнего Востока приходили тревожные вести, туда шла переброска большого количества войск и грузов. Но никто из солдат даже представить не мог, как долог может оказаться путь. Причем в дороге, как и в жизни, случалось всякое – болезни, лишения, а то и смерть. Добирались до Сахалина через Ванино и Магадан, там Василий Билык отслужил несколько месяцев (разгружали пароходы), затем была дорога на далекий остров. – И вот мы прибыли на Колыму уже в декабре. Пароход был товарняк «Ветлуга», везли овес в мешках, и мы на этих мешках спали. Качало вовсю, попали в шторм, все мы ужасно болели, а когда после двух недель приключений ступили на землю, она как будто ушла из-под ног. До Сахалина Василий и его сослуживцы добрались в мае 1947 года, когда ужасы войны эту землю миновали. 
Сколько на острове тогда было наших военных – и по сию пору остается тайной. – Привезли нас в Корсаков, и сразу в столовую. На столе были куски хлеба – это счастье. Неделю откармливали, в наряд не отправляли. А потом начали возить работать на пароход, мы должны были в трюме мешки с цементом складывать. Помню, цемент рассыпался, поэтому нам выдали марлю, а утром, когда выходили на воздух, в носу все было «за- бетонировано». И так целый месяц. Японцы в дневную смену работали, а мы – в ночную. Японцев я видел не только пленных, тут и гражданские жили, пока их не начали отправлять с Сахалина. Потом попал в пехотный полк в Южно-Сахалинске. В 1949-м выполнял боевые задачи в Холмске… В общем, демобилизовался только в 1950 году.
Переселенческие годы
– У кого грамотешка была, тот сразу нашел место работы. Я же решил, что уеду на Украину, – продолжает собеседник. – Добрался до материка, там собрали целый эшелон демобилизованных до Киева. Месяц ехали. Поезд время от времени загоняли в тупик и там стояли. Некоторые солдаты так и оставались на станциях, где приглянулось. Просто забирали документы и уходили в поисках лучшей жизни. Я приехал в родную деревню, обнял мать, увидел дом в ужасном состоянии, голодно было. Позвонил в военкомат, и сразу 15 килограммов зерна привезли, дрова, солому, начали крышу крыть. Председатель колхоза сказал мне отдохнуть несколько дней и выходить работать в колхоз. Но я принял решение вернуться на Сахалин, попросил, чтобы оттуда вызов сделали, и, можно сказать, сбежал на остров. Будущую жену Клавдию Петровну, приехавшую из Куйбышева, он встретил в 
Холмске еще во время службы, девушка работала проводником на железной дороге. Трудился в порту Холмска, затем в воинской части в поселке Сокол, позднее грузчиком в строительном управлении железных дорог в Южно- Сахалинске. Какое-то время семья ютилась в тесной комнатке в бараке, хотя быстро разрослась: родились две дочери да жена перевезла на Сахалин своих мать и сестру, пока не получили благоустроенную квартиру. Первые переселенческие годы для всех были тяжелыми. В стройуправлении Василий Трофимович проработал 28 лет, ушел в связи с ухудшением здоровья. В 1978 году устроился в аэропорт Южно-Сахалинска в отдел военизированной охраны стрелком-пожарным. Охранял самолеты, склады с бензином, наблюдал, чтобы никто незаконно не проник на аэродром. Работал там до выхода на пенсию (в середине 1990-х). Сегодня Василий Трофимович – единственный участник ВОВ среди бывших работников аэропорта. А в 2000-х их было более 100 человек.
Пока память жива
Жизнь его совсем не похожа на праздник. Тяжелый крестьянский труд, военное лихолетье, невозможность получить образование – сколько же тягот выпало на долю поколения 1940-х! Жену Клавдию, с которой бок о бок прожили 67 лет, Василий Трофимович похоронил несколько лет назад. В квартире ветерана повсюду висят фотографии встреч былых времен. С родными, фронтовиками, со школьниками, с коллегами, военными прокурорами, сотрудниками областного комиссариата… – Образования я так и не получил. Какой там! В колхоз пошел работать в 10 лет. В начале войны у нас с сестрой были одни ботинки на двоих. Когда ее угоняли в Германию, она их мне оставила, а сама в поезд босая села. Этого я никогда не забуду. Как не забуду и старенькую лошадь, которая вставала со мной в борозду. А когда война началась, и ту забрали… Однажды мне в колхозе за хорошую работу выдали премию в виде маленького поросенка. А когда немцы заступили на нашу землю, снаряд в нашу хату попал. Женщины убежали в поле, так я мать не сразу нашел, первым в дом вошел после бомбежки. Оказалось, полдома и погреб снесло. Вижу, поросенок мой валяется, осколок в него попал. Так горько стало. Иногда ночью проснусь и вспоминаю о событиях того времени. Боюсь что-то важное забыть...