Родился в городе Липецке. Во время войны служил автоматчиком в 325-й Краснознаменной Двинской стрелковой дивизии. Был четырежды ранен. Дважды награжден медалью «За отвагу», кавалер ордена Красной Звезды. После службы в армии приехал на Сахалин, почти 50 лет отработал электриком в совхозе «Комсомолец». Жил в селе Березняки.
Война. Первое ранение
...Войну я познал в Воронеже еще 17-летним, мать честная... И первый раз меня там ранило, еще на гражданке. В Воронеже два авиационных завода работали, и немец уже в августе месяце начал их бомбить. Вначале бросали зажигалки, а потом фугасные бомбы. Вот мы и тушили эти зажигалки, и как раз во время одного из налетов ранило меня. Правда, легко, девчонки меня перевязывали, умора была! Каждая кричит: «Да ты не так, дай я!» Короче, молодцы девки были. А в 1943 году, когда мне 18 лет исполнилось, меня призвали в армию...
Боевой опыт
...На войне и страшно было, и интересно. Поседел-то я из-за чего, мать моя родная? Из-за войны... Когда призвали, из запасного полка был зачислен в 26-ю Сталинскую дивизию, которая защищала Москву, потом Ржев, ну и дальше. Я в нее попал под Старой Руссой. Это Северо-Западный фронт. В обороне стоял. Много всего было интересного. И немцы лазили к нам, и наши к ним наведывались, но нас, молодых, только прибывших, туда не посылали. Говорили, пускай сначала научатся правильно вести себя на передовой, вот так...
Военная наука
...Я кончал РИТ – учебную роту истребителей танков. Осваивал ПТР – противотанковое ружье. Но там, где я воевал, танконепроходимые места были, болота кругом, завалы, лес... Вот и получается, что я был просто автоматчиком. Но автомат – это чтобы ближний бой вести, а у нас все-таки расстояния приличные были, поэтому дали мне ручной пулемет – самое надежное оружие. Хотя ПТР-ом пользоваться пришлось. Был у нас младший лейтенант Гориков. Спрашивает: «Стрелять хорошо умеешь?» Я говорю: «Хорошо стреляю. Экзамены сдавал на «отлично». Он говорит: «Бери ПТР, будешь днем охотиться на немцев». А ружье это далеко берет, и я приспособился: пристреливаешь дерево или столб какой-нибудь и ждешь. И вот как только немец подходит, особенно когда еду несет, – ты его по термосам! В голову попасть трудно, не всегда получается, а термос большой, ну а пуля бронебойная бьет будь здоров как. Раз! – готово дело, смотришь – упал. Тебе отметка ставится. Немцы кричат: «Рус, не надо стрелять, давай лучше яишками перекинемся! Яйка, яйка!» Мать моя родная, так это ж они про гранаты! Надо сказать, у них гранаты дальше летели. Ручка у них длинная, удобная. А у нас лимонки, мы лимонки любили. Она осколки в себе несет черт-те какие! Мы как- то проверяли уже в Восточной Пруссии, в разбитом доме в квартиру лимонку бросили, и сколько осколков – посчитали. Что-то около 1200 отметин получилось, считали-считали – и бросили. Запутались. Вот такие вот дела...
Боевые дороги
...Какие города освобождал? Первый – Старая Русса, потом Холм, Новоржев, потом Белоруссию освобождали... Ну наши города как-то не запоминали мы, а вот когда уже вступили в Восточную Пруссию, тут уже пошло запоминание. Кранц, потом Пиллау, Лабиау, Тильзит, Рагнит... Когда думаю о войне, чаще всего вспоминаются бои.
Причем те, что происходили на нашей территории, почему-то стерлись из памяти. А вот Латвия, Литва, Восточная Пруссия – помню очень хорошо. Что такое бой? Ну как вам сказать, мать моя родная... Ну вот, например, приказ – взять деревню. Наступаем и видим – начинают немцы хаты жечь. Немец, когда отступает, всегда хаты жжет. Ну мы побыстрее начинаем двигаться, тых-тых, сначала ползешь, потом, мать честная, артиллерия работает... Бой – это гибель народа. Ничего там интересного нет...
Горькая правда
...Много солдат гибло из-за командиров плохих. Встречались и такие. Посылает в наступление, когда артиллерия еще не работала, ни черта не работало, – а ты давай вперед! Мать моя родная! Людей губили почем зря. Ползешь, готово дело, и надеешься только сам на себя. Если у тебя ракетница, то красную ракету или зеленую пускаешь, показываешь направление, где у немца пулеметы работают. Раз – готово дело! Я стрельнул, другой стрельнул, кто-то на другую цель указывает... Снарядов мало было, поэтому так и делали, выживали, как могли...
Про хороших командиров
...Я вот как раз в последнее время был телефонистом на артиллерийской батарее, а командир был Ахметшин, башкирец сам, во мужик! У нас вся дивизия его любила. Говорили: «Нам прямую наводку не надо, дайте Ахметшина, он до копейки стреляет». А он был главным бухгалтером на гражданке, и верите, нет – такие расчеты прекрасные делал, три мины – и пулемета нет немецкого! За счет этого батарея Ахметшина два ордена Красного Знамени получила, мужик во! И спокойный, выдержанный... Какие командиры были отличные, мать моя родная...
Дважды отважный
...Медаль «За отвагу» – это уже Восточная Пруссия. Награждение интересное было. Как раз прорвали оборону, взяли Тильзит, Рагнит и пошли дальше. Потом Раушен, Лабиау, вот эти вот городишки, у них ведь деревень нету, сплошь небольшие города. И тут, мать моя родная, как пошло! Ой, куда к шутам... Получилось так, что ранило меня в ногу, и в госпиталь раз! – готово дело. А это 1945 год уже. Лежу как-то в палате, заходит офицер с Особого отдела. «Есть Цветков?», – спрашивает. А рядом со мной лежал морячок, лейтенант, командир торпедных катеров. Мы видели, как он торпедировал три корабля немецких, близко дело было, видно без бинокля. Шли куда – не помню, и тут выскочили эти торпедные катера из-за косы и торпедировали немцев. И командир этих торпедных катеров, Герой Советского Союза, мать моя родная, как раз попал в госпиталь с ранением, лежал рядом со мной. А когда этот особняк (офицер особого отдела) зашел, спросил, где тут Цветков, этот морячок спрашивает: «А тебе зачем?», а сам на меня одеяло раз! – готово дело, бросил, чтобы я молчал. Тот говорит: «Да вот, награждать пришел. Две медали «За отвагу» Цветкову присвоены». «А, так вот зачем? Иди сюда», – кричит морячок. А палата у нас – на 40 человек. Ну, я встаю, готово дело – прихрамываю, и тут морячок говорит: «Слушай, дай я его награжу. Этот малый толковый!» Я особняку говорю: «Да разреши, чего ты, он же Герой Советского Союза, со звездой, мать моя родная! Короче, передавай медали ему, а я распишусь в твоем журнале!» Особняк коробочки отдал, я расписался – готово дело. А морячок мне медали вручает, на пижаму обе нацепил, поздравляет, руку жмет... Вот такие дела были. Это на всю жизнь у меня осталось в памяти. А это же в госпитале, вокруг раненые, поздравляют, кричат: «Дважды отважный, молодец!» Смотрим – морячок с котелком идет. Оказывается, спирту достал у медиков, ну кто откажет герою? И мы это дело понемножку обмыли, ведь двумя медалями сразу награждали. А орден Красной Звезды мне вручили перед днем Победы, в конце апреля 1945 года...
Великая сила искусства
...Когда отдыхали, музыку слушали, мать моя родная! С концертами и Русланова приезжала, и Шульженко, мать честная, отличные концерты давали! И немцы тоже слушали... А тут однажды как получилось, немцы кричат: «Камрад, Катюшу!» Ну мы и подволокли дивизион «катюш», как им дали, твою мать за ногу совсем! Веришь, нет? А они потом кричали: «Только «катюш» не надо, которые бух-бух, песню давай!» И мы им транслировали в громкоговорители наши песни, и Русланову, и Шульженко, и других. Нейтралка, она обычно метров 300-400, не больше. Когда боя нету, народ по траншеям ходит, окопы укрепляет, отдыхает, и все ждут, чтобы концертная бригада приехала. А когда артисты приезжали, мы как делали: две-три машины рядом ставили, кузова открывали – вот и сцена, готово дело. Концерт идет, артисты поют, пляшут, а звук же через громкоговорители идет, далеко слышно. И немцам тоже, а как же. И они даже в ладоши хлопали. И «Катюшу» знали прекрасно...
Немец немцу рознь
...Когда поняли, что война вот-вот закончится, я поступал так: если немец оружие бросил, я в него уже не стрелял. Зачем, мать моя родная? И с местным населением, конечно же, общались. Они нам кричали «Камрад, гут!» Нормальные люди. Прекрасный народ. Помогали нам, даже эсесовцев выдавали. Показывает рукой на плечо, дескать, тут у него знак СС, говорили тихонько: «Камрад, нихс гут». Все, готово дело. Знаешь, что это эсесовец. Тут же хоп! – звонишь в особый отдел, они приезжают, с ним разбираются...
Две Победы
...Как раз Пиллау взяли, это правее Кенигсберга. И тут нам говорят – сейчас какой-то опорный пункт брать будем. А там вдруг как застрочили! И автоматы, и пулеметы, и пушки начали бить! Не поймем, в чем дело? А тут салют дают, мать моя родная! Война кончилась! Все, мать честная! Готово дело... Но это было 2 или 3 мая, когда наш фронт закончил войну, а общую Победу, 9 мая, мы встречали уже в казармах, нас туда поселили...
Демобилизация. Мирная жизнь
...К концу войны я уже и опыта набрался, и лычки мне присвоили, мать честная... Кончил войну сержантом, потом уже попал в училище танковое в Ульяновске. Его расформировали, потому что профиль тот отпал, танки пошли более тяжелые, и отправили меня на Курилы, в 32-й танковый полк. По численности он был как бригада, 120 машин. В 1948 году я демобилизовался, вернулся в Воронеж, потом попутешествовал сам для себя. Крайний Север прошел, Якутию, в Верхоянске был, в Бодайбо, в поселке Эсе-Хайя. Ну посмотрел, туда-сюда, а потом вернулся в Воронеж, в 1954 году женился, и шуряк сагитировал меня на Сахалин. Поехал, мать моя родная, почти 50 лет работал электриком в совхозе «Комсомолец». Я с проводами всю жизнь...