Родилась в селе Пятигоры Белоцерковского района (Киевская область, Украина). В 1930-х семья переехала в Нижний Новгород, где развернулось строительство первого в России автомобильного завода. К 1941 году Горьковский автозавод имени Молотова представлял собой огромный промышленный комплекс в машиностроительной отрасли СССР и в годы войны стал одним из главных арсеналов фронта. Именно там 16-летней работницей цеха встретила начало войны и пережила массированные налеты немецкой авиации. Всю дальнейшую жизнь посвятила производству и родному заводу, 47 лет была членом КПСС. Имеет юбилейные награды ко Дню Победы, юбилейную медаль «70 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Жительница Южно-Сахалинска.
Завод-гигант – на военные рельсы
В 1932 году мы с мамой приехали к отцу в Нижний Новгород, где он работал на строительстве Горьковского автозавода, там я пошла в первый класс и счастливо проучилась девять лет, пока не началась война. В 1941-м с автозавода на фронт ушли три тысячи комсомольцев. Помню, мама тогда сказала, что война эта днями точно не закончится, поэтому нужно, дочка, идти работать. Училась я неплохо, особенно давались математика, тригонометрия, алгебра. Именно поэтому меня определили работать на заводской контрольный пункт, где нужно было измерять, рассчитывать все приспособления, необходимые для производства, и я с этим хорошо справлялась. 4 ноября 1941 года случилась первая бомбежка завода. Я работала во вторую смену (а мы работали по 12 часов в сутки без всяких выходных, ребята помоложе, студенты из ремесленных училищ, трудились по 8–9 часов), смена начиналась в 8 утра и заканчивалась в 8 вечера. Моя кушеточка стояла около окна. Помню, я отдыхала перед сменой и вдруг услышала необычный гул. Выглянула в окно и увидела самолет с крестами и свастикой на хвосте. Помню, как забилось сердце и поняла: впереди нас ждет что-то страшное...
Воздушная тревога
Бомбежка и в этот раз, и потом начиналась, хоть часы проверяй, в 12 ночи. Но в первый раз народ не знал, что делать, – просто разбежался в разные стороны. В результате в эту первую ночь пострадали не только автозаводцы, бомба попала в группу остановившихся возле завода на ночь в бараке эвакуируемых москвичей, были погибшие. В это время наши войска отступали, не могли сдержать немцев, поэтому народ и покидал спешно Москву. Мы наблюдали, как люди мимо автозавода шли за Урал, на восток, нагрузившись детскими колясками, велосипедами, держа за руки детей… Никогда не знаешь, где она упадет. И население готовилось к этой войне – рыли щели метра два высотой, г-образные, сверху покрывали их досками и посыпали землей. Бомбежки продолжались часа по два, иногда больше или меньше в зависимости от того, сколько было самолетов. А радио у нас было включено круглосуточно, и перед тем, как начинается, объявляют: «Воздушная тревога!» От этих слов все холодеет внутри, особенно для детского сознания…
Бомба
Мы постоянно носили с собой ложку и личные документы, которые были завернуты в тряпочку и привязаны к телу. Да и противогаз. Это была первая, самая памятная бомбежка. Потом они повторялись неоднократно, и мы уже были более организованы. Прежде чем бросить фугасные и зажигательные бомбы, немцы бросали фонарики, которые освещали территорию завода, чтобы видно было, куда бросать бомбы. Мы с мамой потом уходили уже не в подвал (страшно было: сидишь в этом подвале, а все ахает, трясется, дрожит, не знаешь, где бьет), а в лес, за город, и там пережидали бомбежку. Сам поселок – пятиэтажные дома – тоже пострадал, немцы, конечно, бомбили завод, но, так как он был близко к поселку, домам тоже доставалось. У нас около дома была большая клумба, так вот туда упала бомба 500-килограммовая, но не взорвалась. По какой причине, не знаю. Такая же бомба упала около нашего цеха, который находился рядом с литейным, где был насыпан песок. И бомба упала в этот песок. Если бы взорвалась, то, может быть, меня бы уже и не было на этом свете. Повезло.
Успех победы ковался в тылу
Чтобы избежать пожара, завод провел огромную работу. На каждой крыше цеха, а цеха вообще-то были стеклянные (в частности, крыши, боковые стекла), были емкости с песком и с водой. Там дежурили мужчины Бомбили часто. Немцы хотели, чтобы завод замолчал и перестал выдавать грузовые автомобили, поэтому завод был очень важен. Так вот, немцы хотели разбомбить главный конвейер, и они сумели это сделать в 1943 году. Я видела эти груды металла, стекла, кирпича, пустые оконные пролеты… Казалось, восстановить руины уже невозможно. А цеха, чтобы вы имели представление, это немаленькие помещения, один цех тянется полкилометра. Но были присланы воинские части, которые круглосуточно убирали то, что разрушено, чтобы как можно скорее начать выпуск грузовых автомобилей, так необходимых армии., да они практически там жили! То, что фашисты крушили ночью, люди, измотанные бомбардировками, восстанавливали днем, счет шел на дни и часы. Заводчане подняли завод из руин, и это стало настоящим чудом. В 1943-м году шли большие танковые бои на Прохоровском поле, немцы хотели захватить Сталинград и нефть забрать себе. Но они не сумели. Когда в послевоенное время я работала на заводе, то бывала в командировках, в том числе и в Волгограде, и видела, какие ужасные были разрушения (а заводы там расположены по берегу, чтобы легко было отправлять на баржах продукцию). И в цехах как память об этой войне были оставлены «военные знаки»: например, стоит будка, вся изрешеченная пулями. Чтобы молодые видели, как тяжело было оборонять заводы.
Хлебные карточки
Страна готовилась к тому, что после войны необходимо восстанавливать экономику. 
На заводах, несмотря на военное время, посменно работали вечерние школы рабочей молодежи, и я пошла в 10-й класс, и работала, и училась. На заводе был и вечерний индустриальный институт (преподаватели приезжали из Нижнего Новгорода), поэтому после школы я пошла учиться дальше. Жила в общежитии завода. Кстати, оно находилось в доме из красного кирпича, в так называемом Вдовьем доме, построенном добрым купцом во время первой империалистической войны как приют для женщин, оставшихся без мужей. Это был дом с длинным коридором и общей на всех кухней. Помню комнату, где на окне вместо стекол – одеяло. 
Дров не было, топить было нечем, помню, вода в ведре на полу замерзала. Покупали буржуйки, чтобы сварить еду. Тем, кто работает, выдавали хлебные карточки – 600 граммов на сутки, кто на станках работал – 800. Сахар? Об этом мы только мечтали, давали 300 граммов на месяц, и то не всегда. Конечно, детям и инвалидам хлебные карточки тоже выдавали, но если ты способен работать и не работаешь, то и карточки тебе нет. Немного крупы давали. До сих пор помню кислый суп из зеленых квашеных помидоров с крупой, от которого у меня сильно разболелся желудок, и мне на какое-то время даже выдали путевку в диетстоловую. В конце 1943 года был указ: кто из молодежи поступает учиться в высшие учебные заведения, их рассчитывали, и карточки мы получали уже в институте, а не на заводе. А летом нас, студентов, посылали заготавливать дрова – рубили мачтовые сосны. Бригаде из трех человек нужно было заготовить шесть кубометров дров и сложить их в поленницу. Спилить сосну – это очень непросто, тяжелый труд, который выполняли в основном женщины. Зато за эту работу мы получали дополнительные хлебные карточки.
Впереди была целая жизнь!
В 1945-м, перед тем как закончиться войне, мы переживали невероятный духовный подъем. Все знали, что идет наступление наших войск, радовались, главным было каждое утро слушать по радио о событиях на фронте. И в тот день, когда произошло подписание документа об окончании войны, все люди вышли на главную улицу – радость была сумасшедшей. Обнимались, целовались, пели… Настолько мы настрадались. После войны я перешла на дневное отделение индустриального института, училась по специальности «Технология машиностроения» и окончила его в 1948 году. Получила направление на Станкозавод (тоже в Нижнем Новгороде) и проработала там пять лет. А затем снова вернулась на родной автозавод технологом, более 30 лет отработала там начальником сначала цеховой, а потом заводской лаборатории. Будучи уже на заслуженном отдыхе, проработала еще пять лет. В моей трудовой книжке есть практически одна запись – Горьковский автозавод. Мой старший сын после окончания инженерно-строительного института еще в 1980-е годы уехал жить на Сахалин, здесь и остался жить вместе с семьей. В 2003-м, когда умер мой муж, я приняла решение уехать к сыну. В 2006 году приехала на островную землю.