Родилась в деревне Рыкулино Новгородской области. Росла в многодетной крестьянской семье. Окончила семилетку, затем медицинское училище в городе Боровичи. С 1940 года работала медсестрой в медпункте кирпичного завода и в детском саду. В 1942 году была призвана в армию. Службу проходила медсестрой в эвакуационном госпитале № 2762. Вначале он дислоцировался в Боровичах, и медперсонал спасал жизни бойцов, прорывавших блокаду Ленинграда. В 1944 году госпиталь последовал за войсками 3-го Прибалтийского фронта на запад. Победу его сотрудники встретили недалеко от Кенигсберга, в городе Инстербурге (ныне Черняховск), затем госпиталь в полном составе был отправлен на Дальний Восток. Анастасия Григорьевна награждена орденом Отечественной войны II степени, орденом «Знак Почета», медалями «За победу над Германией», «За победу над Японией», «За трудовое отличие», «Ветеран труда», медалью Жукова и другими. За отличную работу в мирное время ей присвоено звание «Ударник коммунистического труда». Живет в жилом квартале Весточка городского округа «Город Южно-Сахалинск».
Новый год в операционной
Я с восьми лет работала в поле. Помню, дед Николай кричал бабушке: «Дарья, бери Настю, учи ее рожь жать!» Нас, девчонок, четверо было в семье, а еще брат. Когда война началась, я находилась на работе. Но этот день почему-то совсем стерся из памяти. Зато очень хорошо помню, как получила повестку в армию. Было это в 1942-м, перед самым Новым годом. Жила я тогда на квартире, и там также снимали комнату два офицера. Они мне говорят: «Настя, тебе в армию идти, надо сапоги, ложку, вилку, а у тебя ничего нет. Сейчас мы все организуем». Собрали меня, и я пошла в военкомат. Отправили меня служить в госпиталь медсестрой. Он разрозненный тогда был, занимал школу, Дом пионеров, гостиницу, монастырь, несколько жилых домов и даже ресторан. Я работала в отделении, которое находилось в детском саду. Помню, пришла туда в первый раз, а наш командир, молодой лейтенантик, увидел меня и говорит: «О, еще одна новенькая! Пойдешь работать в ночь». Так что Новый год я встретила в операционной.
Грязь и кровь
На передовой я не была, но страшного в нашей госпитальной жизни и без нее было немало. Раненых очень много принимали, с поля боя их доставляли грязных, мокрых, окровавленных… Отправят такого в хирургию, ампутируют руки-ноги, а мы ревем, потому что невозможно было без слез на людские страдания смотреть… Таскали раненых на носилках, я маленькая, весу во мне 45 кило, а они тяжеленные. Для меня война – это грязь и кровь… Мы все время шли за нашими войсками. Ехали на грузовиках, везли с собой все необходимое, от медикаментов до матрасов. Разворачивали госпиталь где придется, часто в поле, иногда в конюшнях и сараях. Ставили палатки, в них размещали операционные столы, сооружали нары для раненых. Их везли к нам с передовой, мы оказывали им первую помощь, а потом отправляли в стационарные госпитали. Помню, после освобождения Пскова нам пришлось разворачиваться в пригороде, где все было заминировано. 
Мы шли буквально по пятам саперов и, как только они освобождали от мин какую-то территорию, тут же устанавливали хирургические палатки. В городе Острове недалеко от Пскова я встретила своего двоюродного брата Николая Букина. Он окончил военное училище и вместе с товарищами добирался до своей воинской части. Парни голодали, потому что свои пайки давно уже съели. Я накормила ребят кашей и дала им с собой сухарей.
Военно-госпитальный роман
Но не только страшное было в нашей жизни. У меня на войне любовь была. Первый раз мы встретились с Алексеем в 1942 году, его в наш госпиталь привезли. Был он офицер, с контузией. Когда вернулся на фронт, мы переписывались. Второй раз он к нам поступил с ранением в 1943 году. А третья наша встреча произошла в Восточной Пруссии. Это было 1 апреля 1945 года. Я дежурила в перевязочной, помню, работы в тот день много навалилось. И тут заходит солдат, спрашивает: «Есть у вас тут такая Настя Григорьева (это моя девичья фамилия)?» Отвечаю: «Это я». Он говорит: «Тебя на улице офицер ждет», а я отмахиваюсь: «Первое апреля – никому не верю. Отстань». Солдат давай уговаривать: «Да ты в окно посмотри, вон он стоит!» И тут приходит наша старшая сестра Анна Григорьевна и говорит: «Настя, это ж твой знакомый офицер приехал». Я выхожу – и правда, Лешка! Но продолжения не случилось. Разругались мы. Он настаивал, чтобы я с ним осталась в Восточной Пруссии, а я очень хотела к сестре в Москву. Спорили-спорили и в результате разошлись.
Последние дни войны
В марте 1945 года госпиталь наш прибыл в Инстербург и разместился в трехэтажном особняке. Под общежитие медперсоналу отдали дом, что стоял напротив. Меня поразила идеальная чистота, порядок и уют германских жилищ. Там было много красивой посуды, а на кухне – изразцовые печи, которые топили брикетами. Радовало и то, что впервые за много месяцев мы жили в доме, в тепле и спали в кроватях.
Перед наступлением на Кенигсберг была небольшая передышка, как затишье перед бурей, а 6 апреля начался штурм. Бои шли до 9 апреля, битва была кровопролитной. В Инстербурге тоже было страшно, мы опасались выходить на улицу, потому что в подвалах домов прятались фашисты и убивали советских солдат.
Победа
В ночь на 9 мая мы после дежурства спали в общежитии. Проснулись оттого, что на улице суматоха какая-то. И тут кто-то с улицы залез к нам в окно, а они у германцев большие были, и кричит: «Победа!» Так мы и узнали, что война кончилась. Побежали на улицу, друг друга поздравляем, радуемся… А потом спать легли, потому что утром в госпиталь надо, картошку чистить, раненых перевязывать. Мы там все делали.
Дальний Восток
После Победы командир сказал: «Девчонки, едем в Москву». Мы обрадовались, конечно. Погрузились, поехали. Раненых к тому времени уже всех распределили по стационарным госпиталям, и мы решили, что нас будут расформировывать. 12 июня эшелон прибыл в Москву, простоял трое суток на запасных путях, а потом пришел командир и говорит: «Девчонки, едем на Дальний Восток». Мы в слезы, потому что домой хочется. Но ничего не поделаешь, приказ есть приказ, и отправились мы на Дальний Восток. Прибыли в Совгавань, развернулись, и к нам тут же начали доставлять с Сахалина и Курил красноармейцев, раненых в боях с японцами. А после окончания войны с Японией нам объявили, что госпиталь в полном составе отправляют на Сахалин.
Сахалин
Погрузили нас на пароход и отправили в путь-дорогу. Помню, как всех тошнило, потому что непривыкшие мы были к морской качке. Прибыли в Корсаков, на ночевку определили в общежитие, а там народ гудит: «Девки приехали!» Замполит нас всю ночь охранял! А утром пришли грузовики, мы туда загрузились со всем нашим имуществом и отправились в Южно-Сахалинск, в военный госпиталь. Было это 28 сентября 1945 года. Разместились мы в здании бывшего японского мединститута (ныне военный госпиталь Министерства обороны № 441). Работы было очень много, больных везли со всех воинских частей Сахалина. Вначале я была процедурной сестрой, потом дежурной, 
а после меня поставили старшей медсестрой терапевтического отделения. Так и проработала в этом госпитале до самой пенсии. Теперь живу в Весточке. Воспитала детей, внуков, вот и правнуки уже подрастают…
Память
Война затронула всю нашу семью, и даже тех, кто не воевал. Муж старшей сестры был комиссован после ранения, вернулся домой калекой. У них уже было двое детей, а тут она третьим забеременела. Решили, что во время войны рожать не стоит. Пошла она делать аборт, а потом умерла. Потеряли мы в войну и моего отца. Он погиб под Ленинградом. На фронт идти не хотел, был уже пожилым человеком и, наверное, предчувствовал скорую смерть. Призвали его в декабре 1943-го, а погиб он в первом же бою, 15 января 1944 года. Эту дату я никогда не забуду, потому что в этот же день, но только в 1948-м, родилась моя дочь…