Родился на Алтае в 1926 году. Позже семья переехала на Сахалин и поселилась в поселке Мгачи, затем в Пильво. Великую Отечественную войну встретил в возрасте 14 лет. Мечтал стать радистом. В 1942 году после получения семилетнего образования Анатолий Иванович устроился работать на радиоузел в селе Пильво. Именно его работа обеспечивала связь на севере острова и позволяла жителям оставаться в курсе событий на фронте. День Победы остался в памяти Анатолия Ивановича на всю жизнь, так как в этот день он обеспечивал связь на радиоузле. Дважды награжден медалью «За трудовую доблесть». Анатолий Иванович Пьянзин и после войны остался работать на радиоузле, обеспечивал связь и радиовещание. За свою работу награжден медалью «Ветеран труда». Проживал в городе Александровске-Сахалинском. Ветеран ВОВ
По стопам Попова…
В 1941 году мне было 14 лет. Мы на Мгачах жили, а потом переехали в Пильво на границу, там 8 километров, и Япония. Ходил в школу в Пильво, учился в 7-м классе. В 1942-м году окончил семь классов. Была мечта у меня работать радистом, стучать морзянкой. А попал я на радиовещательный узел. Меня техника интересовала. Осенью я пришел туда, и меня временно взяли, но зарплату не получал, только хлебные карточки давали. В 1943 году меня оформили в штат монтером, точнее, «надсмотрщиком радиофикации». Я поработал, в городе Александровске организовали курсы техников-практиков, программа была ускоренная техникума. Инженер-преподаватель приходит, говорит: в техникуме на это отводят 400 часов, а нам дали 30 часов на этот материал. Сказал, что даст нам азы и научит, как пользоваться литературой – источниками. На этих курсах у нас было 13 предметов: радиотехника, электроизмерения, усилители низкой частоты, радиоприемники, динамо-машины, передающие устройства, двигатели внутреннего сгорания, линейно-кабельное хозяйство, устройство радиоламп – в общем, все, что связано с радиоузлами. Я окончил с отличием. И где-то в мае я приехал в Пильво и принял радиоузел. Это был май 1944 года.
«В последний час»
Я попал в сферу радиовещания, мы обеспечивали население программой последних передач. Мы обслуживали сам поселок Пильво, это мой радиоузел был. Потом совхоз три километра был, потом Пилевка в восьми километрах вглубь острова. Вот мы эти радиоточки обслуживали. Все ждали информацию и голос Левитана со сводками с фронта. Эта передача называлась «В последний час». Конечно, время было трудное, но интересное. Когда понимали, что наши отступают, настроение было, конечно, мрачное, многие что- бы в помощь обороне, фронту сдавали облигации. Мать моя покойная, она сдавала 3% займы и потом сдавали теплые вещи. Мать моя была прекрасная портниха, ей приносили материал, она шила, и потом все это сдавали в сельсовет в райцентре в Широкой Пади, а райцентр уже в область отправлял, затем все это шло на фронт. А потом вышел военный займ, я вот лично подписывался на два месяца, двухмесячный оклад в фонд обороны все сдавали. Трудно было, но работать надо было. Позднее, когда с фронта начали приходить сводки о наших победах, настроение в обществе резко поменялось, появилось воодушевление, энтузиазм витал в воздухе. У нас очень сильно поднималось настроение, когда мы слышали, как Левитан сообщает на другом конце страны о наших победах, об освобождении городов и наступлении наших. А мы слышали это на нашем радиоузле. И казалось, что по всей стране в этот момент царит общая радость. Оборудование было допотопным, частые повреждения. Но срыв передачи последних известий было невозможно представить. Я старался наладить работу таким образом, чтобы недопустить срыва. Поэтому я дружил с пограничниками, у них был свой радиоузел, там начальником комендатуры был капитан Останин. Мы подружились с ним. И он очень выручал, если мой радиоузел был неисправен, усилитель часто выходил из строя: пока трансформатор я наматывал, они нашу радионагрузку подключали к своему узлу. И вещали. В 12 часов и на закрытие играли «Интернационал», а утром пели песню «Москва моя, ты самая любимая», на открытие станции, в 5:50 утра. У нас сетка вещания была 10,5 часов, больше заряда аккумуляторов не хватало. Аппаратура была старая, хотели заменить, а тут война началась. Пришлось выходить из ситуации. Я с отрицательных пластин от старых аккумуляторов собрал новые батареи. Приходилось все собственными руками делать, у меня способности были такие.
Жизнь интересная была…
Приходил пароход, он привозил товары на весь год – начиная от иголки, заканчивая горшками. Мы это разгружали. Потом пароход со снастями для рыбаков приходил, сельсовет всех мобилизовывал, мы помогали. Осенью 1943 года был циклон, примерно в конце октября, поднялась вода в речке, и снесло мосты. И связь прекратилась с совхозом. Это было перед 7 ноября. Числа пятого я пошел один, без монтера, взял когти, проволоку, весь инструмент. Шел по льду, до середины дошел и провалился, было глубоко. Я нырнул, проволоку с себя снять жалко, я оттолкнулся и когтем начал бить лед, чтобы к берегу пробраться. Охрип от крика, домик стоял, женщина с ведрами вышла, слышу: ведра бросила, побежала к мужу, а у нее муж глухонемой, Матвеев фамилия, спаситель мой. Прибежал с доской, подсунул под меня, он хорошим столяром был. Потом другую доску принес, за фуфайку подтянул и вытащил на берег. Он здоровый был, меня – на плечо и домой принес. Раздели, натерли меня спиртом и полстакана насильно заставили выпить. Потом горячего чая, затем положили в постель, укрыли, у меня начался озноб. Телефонная связь была, провода целые были, а радио порвало. Позвонили в сельсовет, сельсовет – пограничникам. Две лошади приехали, отвезли меня в больницу с воспалением легких. Температура была страшная, три дня держалась, врач сказал, что я в рубашке родился. На четвертый день температура спала. Вскоре я выздоровел.
Без связи. Японский след в обрыве линии
Когда под Сталинградом плохи дела были, то японцы обнаглели и ночью выходили в наши воды, и их корабль военный встал на траверс. И прожекторами высвечивал, начиная от границы. Несколько минут посветит, а затем потушит, вообще ничего не видно. Вот так они играли до тех пор, пока пограничный катер наш не выйдет, тогда японцы уходили в нейтральные воды. В августе или сентябре был случай. Вот у нас линия идет вдоль берега, а выше, метров пятьдесят, пограничников линия шла. У пограничников однажды ночью связь прекратилась. В армии сразу – три солдата, собаки, катушки с полевым кабелем и туда, на места предполагаемой поломки. Через некоторое время и у нас оборвалась связь. Ко мне прислали посыльную, телефона не было: так и так, связь оборвалась. Я беру одного монтера, и мы ночью идем с самодельным фонарем, а страшно ходить было. Мы пришли и видим такую картину – у солдат около десятка столбов спилили, да еще и пополам их распилили. И изоляторы были тщательно разбиты. А у нас только три столба спилили, но не распилили. Поэтому решили восстановить нашу линию. Ну солдаты по телефону полевому включились и обстановку коменданту доложили. Там сразу снарядили лошадей, монтеров, лопаты, провод – словом, все для восстановления связи. В итоге нашу линию восстановили первой. Потом нам знакомый почтальон принес хлеба, две банки консервов. Это из фонда при сельсовете продукты были.
День Победы
Он у меня в памяти на всю жизнь. Организовали сразу трибуны, для этого лесозавод выделил лес. Организовали праздничный митинг, все кричали «Ура!». Я выпивал исключительно по праздникам, но в тот день меня домой привели. Я на баяне немного играл, и все танцевали, радость и ликование переполняли нас. А мы, когда работали на линии, допустим, копали ямы, уставали очень и мечтали: вот настанет день, домой придешь и хлеба будет сколько хочешь! А тут радость такая, война кончилась, и появилась надежда на сытую и спокойную жизнь. Надежда на будущее. Помню, как из области пришла на наш радиоузел телеграмма с приказом: «Обеспечить бесперебойное вещание московских передач...» Что вы, такая ответственность, День Победы ведь, Левитан должен был объявить об окончании войны и Победе нашего народа. Все подготовили, досконально проверили, чтобы ни в коем случае не подвести. Когда Левитан объявил это – все плакали от радости! Радость со слезами на глазах!