Родилась в 1927 году в городе Павловске Воронежской области. Войну встретила на севере Сахалина в возрасте 14 лет. Подростком Елена стала главой своей семьи – всех мужчин призвали на фронт. Поэтому с начала Великой Отечественной войны она устроилась на службу телеграфисткой в поселке Виахту. Чтобы оформиться на работу, не только быстро освоила азбуку Морзе и премудрости работы на телеграфном аппарате, но и прибавила себе несколько лет, чтобы пройти отбор. Отдельного внимания в биографии Елены Михайловны в военное время заслуживает эпизод поимки японских шпионов. История задержания закончилась благополучно, и 14-летней девушке вынесли благодарность и премировали. После войны Елена Михайловна осталась жить и работать на Сахалине.
Начало войны
Мы жили в поселке Хое. Когда началась Отечественная война мне было 14 лет, я осталась главой семьи, потому что старших братьев прямо в первые дни войны призвали на фронт. Оба они воевали. Остались мама нетрудоспособная и маленький братишка. Я стала в семье главной, нужно было где-то работать.
Работа телеграфисткой
Кроме лесопильного завода в нашем поселке ничего не было. Устроиться некуда было. Знакомый начальник отделения связи поселка Виахту взял меня, так как там нужны были телеграфисты-морзисты. Сказал: «Освоишь эту профессию, чем быстрее, тем лучше, и будешь помогать семье». И я уехала с ним в Виахту, жила у них на квартире, они бездетная семья. Старалась быстрее изучить азбуку Морзе, работу на аппарате. Во время войны Виахту был стратегическим пунктом – вся связь Сахалина проходила через Виахту, телефонная, телеграфная связь, вся связь с материком. Я быстро освоила работу на аппарате. А прежде чем поступить на работу в связь, тем более в 14 лет, там тайная связь охранялась законом, брали ответственных людей, а я несовершеннолетняя. Управление связи было в Александровске-Сахалинском, и я написала заявление – прибавила себе возраст. Документы отправили, здесь оформили, и я уже начала работать. Это первые дни июля были. А потом из управления позвонили и сказали: чтобы личное дело завести, необходима справка о состоянии здоровья. А в поселке Виахту не было медицинского пункта. Медпункт был в оленеводческом совхозе, который находился в 12 километрах вглубь тайги. Дороги туда не было, просто тропа, тайга с кустарником и мари.
Встреча со шпионами
Вот по этой тропе я и пошла. Никакого страха не было. Мы так воспитывались в то время: на другом острове – Япония, в школе с нами проводили беседы пограничники, чтобы мы проявляли бдительность, лишнего незнакомцам не рассказывали. Ждать каких-то попутчиков времени не было, документы нужны были срочно, я была ответственная девочка, поэтому через тайгу побежала эти 12 километров по тропинке, дорога болотистая. Я благополучно прибежала в совхоз, не встретив по дороге ни людей, ни зверей. Взяла справку. Встретила директора совхоза, и он мне сказал: «Ты одна обратно не ходи, будет попутный транспорт, уедешь». А я говорю: «Нет, я на работе числюсь». И вышла обратно во второй половине дня, ближе к вечеру. Когда прошла больше половины пути, из леса навстречу мне вышли двое мужчин, в гражданской одежде, за плечами у них были большие мешки. Деваться было некуда, остановили меня и спросили: «Ты куда бежишь, девочка?» Я сказала: «С совхоза «Оленевод» в Виахту». Как раз телеграфные столбы проходили над тропой, и они спросили, с кем эта связь. Я говорю, не знаю. Но сразу поняла, что это не наши люди, по их вопросам. Они стали спрашивать, есть ли застава в поселке Виахту? Я ответила, что не знаю. А в то время заставы не было, это позже уже появилась пограничная застава. Была воинская часть, там бухта трехкилометровая, за бухтой воинская часть службы ВНОС (воздушное наблюдение и оповещение связи). Спрашивали, какие здесь аэродромы – военные или гражданские? Я говорю: не знаю. А бухта там 3 километра. Они спрашивают: а бухту вброд можно перейти? Я поняла, что они хотят обойти поселок, и говорю: «А почему вброд? Там есть у нас перевозчик». Спрашивают: а лодки замыкаются на ночь? На все вопросы я отвечала, что не знаю. Один мужчина был постарше, лет 50, высокого роста, он поскромнее держался. А молодой прикрикнул на меня: мол, ты здесь живешь и ни черта не знаешь! А я говорю: «Я не здесь живу, я приехала в гости к тете и здесь никого не знаю». Я сразу поняла, что это не наши люди, из жизни и литературы знала, что так ведут себя шпионы. Расспросят, что им нужно, а потом уничтожают. Я тогда решила: пусть меня убьют, но я им никаких сведений не дам. Ничего они от меня не узнают. Я осмелела и спросила у них:
«А вы кто?» Они говорят: «А мы военная экспедиция, но мы заблудились». Я заподозрила неладное, так как знала, как выглядит военная экспедиция. Конечно, я не поверила. Я говорю: «Пойдемте в Виахту, там есть связь, и вы позвоните, раз заблудились». Они молчат, не соглашаются идти. Тем временем почти стемнело. Я говорю: пойдемте, а то совсем темно будет через лес идти. Они не уходят и вопросами задерживают меня. А на мари морошка-ягодка растет. И я говорю: «Пойдемте, если не пойдем сейчас, я заблужусь». Я наклонилась будто бы за ягодой, а сама из-под руки смотрю, готовятся ли убить, достать оружие или ножи? Они стоят. Я потихонечку шаг прибавляю, думаю до кустарника дойти, чтобы уже скрыться из виду и убежать. Только дошла до кустарника, они кричат: «Девчонка, остановись!» Я думаю: «Не убили, сейчас хотят убить... От мужчин разве убежишь?» Я была такая маленькая. И решила остановиться. Они кричат мне издали: «Девчонка, как война с Германией? Не закончилась?» Я говорю – нет. И это еще раз убедило меня в том, что это никакая не экспедиция, они ничего не знают. Потом что было сил я побежала и сразу начальнику отделения связи все рассказала. Говорю: «Не наши люди, все выспрашивали, но я им ничего не сказала!» Заставы-то не было, и начальник сразу позвонил в погранотряд в Александровск, это 100 километров. Ну и меня к телефону пригласил. Начальник погранотряда сразу сказал о том, что высылает два пограничных катера на задержание. А потом говорит: «Нам известно было, что граница нарушена, а сколько их и кто, неизвестно. Вы сможете их опознать?» Я говорю: «Ну а как же? Они стояли в двух шагах от меня и так долго беседовали». Расспрашивал, в чем одеты, в чем обуты. А там багульник, они были в резиновых сапогах до колен. Говорит, их задержат и вы приедете сюда. А я стесняюсь, никогда в городе не была, говорю: «Знакомых нет у меня там». А мне – «Все будет в порядке». Начальник погранотряда дал команду, чтобы местное население – и охотники, и нивхи, у кого есть ружья, – организовало поиски. И я вызвалась показать, где встретила странных незнакомцев. В тайге ведь ориентиров особенных нет. Но мужчины мне сказали, что так нельзя: я только убежала и снова пойду в лес, а если встречу их, они сразу заподозрят неладное. Так нельзя!
Задержание
Через некоторое время их задержали уже в другом месте, они довольно далеко ушли в тайгу. Сидели у костра, что-то себе готовили. Наши гражданские два человека подошли к ним с оружием и задержали их. А чтобы погасить костер, так как речка далеко была, как сделали: один задержанный в сопровождении нашего товарища с котелками несколько ходок в реке сделал. Погасили костер, повели их в поселок. Но пограничные катера еще не прибыли. Задержали силами заведующего магазином и охотника. Когда пограничники приехали, меня пригласили на опознание. И я пошла. «Да, они!» – говорю. И я девочкой таких выражений и матов не слышала. Они говорят: «Да мы весь восточный берег прошли, Оху, Ноглики, Рыбновск, Погиби. Это на обратном пути оставалось всего ничего до границы, и вот такая девчонка помешала». И в мой адрес они нелицеприятные вещи сказали. Пограничники приехали и обыскали задержанных. При них никаких документов не было, только продукты, и все японское. Они выдвинули такую легенду. Рассказали o том, что они сбежавшие заключенные, ограбили концессию. Вы знаете, что такое концессия? До войны, когда я жила в своем поселке Хоэ, здесь жили японцы. Заготавливали себе лес, назывались японские концессии. Обычно они размещались на берегу в конце поселка. Им не разрешалось по поселку ходить, и нас, детей, тоже предупреждали с ними не контактировать. Они там зазывали, угощали конфетами монпансье, в коробках такие. Населению запрещали общаться с японцами. Когда началась война, им дали 24 часа, чтобы они освободили Сахалин. Они выехали, естественно, побросав продовольственные запасы. Вот задержанные утверждали, что ограбили подобную концессию. Пограничники попросили тех мужчин, которые задержали шпионов, показать место, где был затушен костер. Когда стали проверять, нашли схрон в корнях поваленного дерева. Там было все: оружие, записные книжки, чертежи и ножи очень длинные, которые могли поместиться в их резиновых сапогах. Также было очень много советских денег. Потом, пограничные катера когда приехали, мне тоже предложили ехать в погранотряд. А потом пообещали проводить домой, говорят, не беспокойся. Ну я стеснительная маленькая девочка. Мы выехали. Они не знали, что я тоже в Александровск еду. Сначала меня на лодке вывезли на катер в кубрик, а потом их. Задержанных разместили на палубе, посадили спиной к спине и связали. Пограничники их охраняли. Поднялся шторм. Ответственный заэту операцию, я была с ним в кубрике, дал команду принести эти мешки. Их осмотрели, там были и продовольствие, и запасная одежда. И офицер говорит: «Читай, девочка, что это за люди, это японские шпионы!» 
В записной книжке все было настолько подробно! Описание того, как они прошли все восточное побережье, кто им помогал, фотографии военных, каких-то женщин. Что мне особенно запомнилось? Застава Погиби, самая большая. Застава была в то время серьезно укреплена, потому что там перешеек, 7 километров от мыса Лазарева до материка. Большая земля близко. Значит, они пишут: «Заставу Погиби нам помогли пройти пастухи оленей – эвенки, мы им заплатили большую сумму». И отчет полный финансовый. Очень сильно штормило, но я выдержала стойко волнение на море. Периодически в кубрик приходили охранники-пограничники и докладывали о состоянии задержанных. Их укачивало сильно, они ругались, проклинали девочку и просили курить. Мы прибыли в Александровск, и вначале забрали задержанных, а затем меня. И они не знали, что я тоже прибыла в Александровск. Задержанных доставили на допрос, они отрицали встречу со мной, и наш диалог. Затем нам сделали очную ставку. Меня привели. В присутствии начальника погранотряда Махорина они меня проклинали. Потом меня увели, и он говорит: «Хороших птиц ты, девочка, поймала. Это японские шпионы». Пока закончили допросы, дело близилось к утру. Затем собрали большой состав офицеров, зачитали приказ по Дальневосточному округу, мне вынесли благодарность и денежную награду. Потом спрашивали меня, куда я пойду ночевать - в военную гостиницу или к кому-нибудь в семью? Я ответила что пойду туда, где тетенька есть. Потом меня познакомили с городом, музей показали, экспонаты хорошие были, потом все в область передали. Жена офицера меня проводила в военный магазин.