Татьяна Феофановна родилась в деревне Самаровка Крутинского района Омской области. Участница трудового фронта. В 1948 году приехала на Сахалин, много лет работала на хлебозаводе. Награждена медалями «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов», «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина», «Ветеран труда», нагрудным знаком «Отличник социалистического соревнования» и другими трудовыми наградами. Николай Сафронович родился в городе Зея Читинской области. В 1941-м прибыл на Сахалин на службу по призыву в учебной батарее 79-й Сахалинской дивизии. Принимал участие в боях за освобождение Южного Сахалина. Награждён медалями «За боевые заслуги», «За победу над Японией», юбилейными и трудовыми наградами. После войны работал на судоремонтном заводе. Семья жила в городе Невельске.
Палочки-трудодни
Татьяна родилась в крестьянской семье, мама её работала дояркой, отец плотником, воспитали пять дочерей. Жили трудно, голодно, от зари до зари трудились, детям тоже доставалось. В архиве семьи сохранились собственноручно написанные воспоминания Татьяны Феофановны о временах её юности – живая память об ушедшей эпохе. Из сохранившихся воспоминаний Татьяны Феофановны МАКСИМОВОЙ: – Колхоз выращивал зерновые, разводил скот, лошадей, коров, овец, гусей, кур. 
Зарплату колхозникам не платили – бригадир им ставил в ведомость «палочку», это означало один трудодень. За все заработанные трудодни за год получали по два мешка пшеницы, мешок овса и мякину для скота. А зачастую после сдачи госпоставок ничего не оставалось, и никто ничего не получал. Так и говорили: «Работали за палочки». Но колхознику было дано на семью 30 соток земли. Зерновые на этой земле сеять не разрешали – сеяли лён да коноплю. 
Картошку сажали, овощи. Этим и жили. Семена льна и конопли мы сбивали на растительное масло, стебли вымачивали, затем сушили, мяли, чесали, пряли, ткали – шили одежду. Дети из города приезжали в ситцевых платьях, а мы, деревенские, ходили только в холщовых. Колхозникам разрешалось держать только одну корову, какая бы большая семья ни была, а ещё несколько овец и свинью, и всё облагалось госпоставками по нормам. Молока от одной коровы ты должен был сдать 400 литров, сдавали также мясо, яйца, шкуры забитого скота. Кто не хотел работать в колхозе, тому не давали сенокоса для своего скота и леса для заготовки дров, а то и отбирали землю. Но так как колхозники не имели паспорта, никуда они выехать не могли.
Война на колхозных полях
Татьяна Феофановна вспоминает, как сильно ей хотелось учиться. Она окончила четырёхлетку, а кто хотел учиться дальше, должен был ехать в районное село за 25 километров. – Я училась хорошо, и родители решили меня учить дальше, отправили в Крутинку. Но квартиру там найти было трудно, и пустила меня к себе одна женщина с тремя детьми с расчётом, чтобы я за ними присматривала. Вставала я рано, чтобы сварить себе похлёбку, пока печь топится. Училась во вторую смену, утром хозяйка шла доить корову и кормить скот, а я присматривала за детьми. Самого младшего сажала к себе на колени, а сама учила уроки. 
Закончила пятый класс, и началась война. В 1941-м Татьяне было всего 13 лет. Её отец Феофан Митюшкин сразу ушёл на фронт, мама вечно хлопотала по хозяйству, а ей со старшей сестрой выпало работать на колхозных полях. Это было самое жестокое испытание, выпавшее на долю советских подростков. – Отца забрали в трудармию строить блиндажи, рыть окопы, так как он был в годах, ему было более 40 лет. Теперь всё, что мы выращивали, шло на фронт… Косили вручную, скот стал падать, а люди с голоду умирать. Моя старшая сестра Екатерина работала дояркой, так во время дойки выставлялся надзор, чтобы никто не выпил кружку молока. А после дойки женщины шли копать ямы под силос, потом косили траву и закладывали её в ямы. Вторую сестру тоже забрали в трудармию, она работала в ста километрах от нашей деревни. Кормили их там плохо, жили в грязи, помыться негде, руки и ноги у них почернели от обморожений. Но подвернулся случай, и она за зиму окончила курсы трактористов, а весной поехала пахать – от зари до зари. И так всю войну. Я окончила 7 классов и пошла работать приёмщицей от населения молока. Его перерабатывали и отправляли в Крутинку на молокозавод, – вспоминает Татьяна Феофановна.
«Куда это мы приехали!»
В 1948 году они вместе с сестрой приехали на Сахалин. Наша героиня с горечью и одновременно с улыбкой вспоминает о тех годах. Молодые и сильные были, все выдержали! – Когда к нам приехал вербовщик, мы с сестрой согласились уехать обживать и строить Сахалин, – вспоминает она. – Обещали стаж «год за два», надбавку через шесть месяцев, бесплатный проезд на материк раз в два года, и дали нам подъёмные на дорогу… Поселили всех в вагоны со стеллажами, на них мы спали. Посередине печь из железной бочки, топили углём день и ночь, варили пищу. Не помню номер нашего эшелона, но называли его «пятьсот весёлый». Ехал он лишь, когда линия свободна, а если занята, то вагон загоняли в тупик, и стояли день-два. 
В такие моменты все переселенцы высыпали из вагонов, играла гармонь, и были танцы. Так мы ехали целый месяц. Прибыли во Владивосток на Вторую речку, поселили нас в бараки и палатки, неделю расформировывали. А дальше на грузовом судне отправились в Холмск. Там на вокзале всех называли пофамильно, нас с сестрой на грузовой машине отправили в Невельск. Поселили в японскую фанзу, одна комнатушка, шесть топчанов и печь. Видим, что русских нет, одни японцы и корейцы. Одеты в штаны, на спине дитя привязано, на голове тазик стоит, на ногах деревянные колодки. Боже мой, куда это мы приехали! Но делать нечего. Каждое утро надо было ходить в контору на разнарядку. Говорят, вот вам «десятник», он будет назначать на работу.
В Невельском порту
Сначала девушки устроились в Стройтрест, работали на заготовке щебня для строительства порта. – Первую работу нам дали грузчиками – 3 человека на трёхтонную машину. Возили щебень и песок из карьера. В Южном распадке была каменная гора, нужно было киркой надолбать камня, лопатой погрузить, отвезти в порт и там разгрузить (в порту строили холодильник). Труд действительно каторжный. Хлеб был по карточкам, корюшка сухая, лук сухой, овощей и круп никаких. Зато селёдки и крабов было сколько угодно, можно было на берегу руками набрать, – вспоминает Татьяна Феофановна. Потом сестёр направили на строительство хлебозавода, им пришлось возить на тачках песок и цемент, готовить раствор и относить его строителям, которые укладывали плитку. Потом, вспоминает наша героиня, отменили хлебные карточки, стали выращивать картошку, в продаже появились мясо и крупы, всё стало налаживаться. Трудовой договор закончился, хлебозавод построили. Туда Татьяна Митюшкина (в девичестве) и устроилась. И проработала до самой пенсии более 33 лет, пройдя ступени от сторожа до профессионального мастера-кондитера. Вышла замуж за хорошего человека, в семье родились две дочери: Лариса и Людмила.
Ефрейтор Максимов
Николай Максимов приехал на Сахалин в 18-летнем возрасте. Согласно данным учётно-послужной карточки, до войны он трудился на обувной фабрике в Новосибирске, в 1941-м принял военную присягу в учебной батарее 79-й Сахалинской (стрелковой) дивизии. В период Великой Отечественной войны дивизия дислоцировалась на северной (советской) части острова Сахалин, в действующей армии в период советско-японской войны – с 9 августа по 3 сентября 1945 года. Перед наступлением соединение было сосредоточено против Котонского (Харамитогского) укреплённого района японцев. Ефрейтор Максимов служил там радиотелеграфистом. Службу закончил лишь в 1947 году. Работал в Невельском морском рыбном порту токарем, слесарем, кладовщиком, завскладом грузового отдела, мастером термического цеха. Затем трудился на Невельской судоверфи (позднее судоремзавод), охранником на Невельской базе тралового флота. Как рассказала дочь ветеранов, жительница Невельска, сотрудница РДК им. Г. И. Невельского Лариса Николаевна Сидорова, отец был не только токарем, но и художником – писал картины и рисовал плакаты. Наследие супругов Максимовых – 5 внуков и 12 правнуков, многие живут на Сахалине и гордятся своими фронтовиками. Николай Сафронович и Татьяна Феофановна похоронены в Невельске.