Родился 14 июня 1926 года в Винницкой области. С июля 1941 года жил на оккупированной территории. После освобождения в апреле 1944-го призван в Красную армию. В первом бою был тяжело ранен и отправлен в глубокий тыл на лечение. Награжден орденом Отечественной войны, медалью «За победу над Германией». В 1946 году прибыл на Сахалин в город Поронайск для прохождения армейской службы. Демобилизовался в 1950 году и остался на острове. Более полувека проработал слесарем-наладчиком на целлюлозно-бумажном заводе. Почетный гражданин Поронайского района.
Шестеро пленных
Немцев я насмотрелся за три года оккупации. Партизан и подпольщиков в нашей местности не было, но помню один случай. Шестеро наших военнопленных поступили в немецкую полицию. Сколько они там прослужили, не могу сказать. По-видимому, недолго. Однажды, получив оружие, эти товарищи ушли с группой полицаев в небольшой лесок. Не знаю, была там устроена на них засада или нет, но этот лесок вскоре был окружен немецкими солдатами. Однако наши товарищи успели ранить начальника полиции, а сами через лощину перебежали в другой лесок. Судя по всему, кто-то из них хорошо знал местность. Там нужно было пересечь шоссейную дорогу и углубиться в большой лесной массив. Так вот, лесок был окружен немцами, они шли буквально сплошной стеной, но никого не нашли. Очевидно, наши ребята сумели уйти в большой лес. Таким образом, шесть человек смогли парализовать большую по численности немецкую группировку. Это произвело на меня сильное впечатление, конечно. Не сомневаюсь, что в полицию они поступили намеренно, чтобы выбраться из плена и отомстить оккупантам.
Про оккупацию
Но это был единственный такой яркий случай, а так в основном мы жили в оккупации тихо, осторожно. Поэтому и разрушений серьезных не было. Молодежь, в том числе и я, привлекались на восстановительные работы. Немцы очень большое значение придавали дорогам. Километрах в шести от нашей деревни проходит трасса, которую начинали строить еще при Екатерине II. Она была обсажена липами, они стоят до сих пор. И вот немцы взялись эту дорогу ремонтировать. Этим мы и занимались под руководством немецких мастеров.
Освобождение
Во время освобождения в январе 1944 года в нашей местности прошли бои, пострадало много сельчан, в том числе был сожжен и дом моего отца. Оно и понятно, избы наши были под соломой, достаточно одной трассирующей пули, чтобы все заполыхало. Когда выдворили немцев, я, как и все мои односельчане, был рад освобождению. Оккупация никому радости не приносит. Люди отступление наших войск воспринимали с горечью, а наступление – с восторгом. И с не меньшим восторгом мы радовались, когда пришла Победа.
Война
Я непосредственно в боевых действиях участвовал немного. Был на передовой всего два месяца. Воевал на 2-м Белорусском фронте. Мы тогда только начали освобождать Польшу, и в одной из наступательных операций я был тяжело ранен. Моя военная специальность - пулеметчик, вооружение – РПД, ручной пулемет Дегтярева. Оружие хорошее. Но пострелять мне из него по врагу не удалось. На фронте ведь долго целым не пробудешь. Как наступление, так раненые и убитые. Идешь в атаку в полный рост, прикрыться нечем. Если по-честному и по правде, организм в этот момент становится как бы онемевшим. Сознание понимает, что нужно идти, а тело деревенеет. Отключается. Вот в таком состоянии идешь на огонь. По-видимому, это и есть страх.
Ранение
Были мы сосредоточены в лесочке, на опушке. Перед нами - небольшое поле. Дождались сумерек, потом зеленая ракета. Это был сигнал идти вперед. За полем находилась деревня, но я до нее так и не дошел. Нужно было преодолеть это поле с короткими перестрелками, вслепую, конечно, потому что уже было темно. Думаю, я получил ранение именно потому, что стрелял, и врагу были хорошо видны вспышки от моего пулемета. Меня ранило в левую руку, как раз напротив сердца. Стал заедать пулемет. Короткими очередями нормально, но после двух-трех выстрелов заедало. По-видимому, в механизм попал песок. Я попытался заменить диск, а он с правой стороны. Наклонился, протянул руку к сумке, в этот момент почувствовал резкий удар, и рука отвалилась. Так я вышел из строя. Позвал санитара, он подошел, разрезал рукав шинели, гимнастерки, перевязку сделал, и я вернулся в тыл, в санроту. Там сделали вторую перевязку, наложили шину, а утром выдали справку, что я нуждаюсь в дальнейшем лечении. Наутро увидел освобожденную территорию, страшные последствия боя, например вкатанное машинами в дорогу человеческое тело. 
Ощущения неприятные.
Солдатская жизнь
Самое яркое впечатление, которое осталось у меня на всю жизнь о том времени, – это отношения воинов между собой. Например, везут нас в вагонах на фронт. В поезде – 2-3 тысячи человек. Все получают продовольствие, которое нам выдавали на 2-3 дня. Представители от каждого вагона получали общую пайку, а потом делили на всех. Для того чтобы не обидеть друг друга, назначали товарищей, которые этим занимались. Я видел, как они это делали: раскладывали по сухарику, добавляли по одной штучке, а когда оставались крошки, их тоже делили по всем кучкам. Потом одному из бойцов дают список, он поворачивается спиной, зачитывает его вслух, а другой показывает пальцем на кучку. Названный человек забирает свою порцию. То есть делали все для того, чтобы никто не был обделен даже крошкой сухаря.