Родилась 15 августа 1925 года на Украине, в деревне Покутанцы Хмельницкой области. Перед войной переехала с семьей в Каменец-Подольский. В начале войны была эвакуирована в Воронеж. Волею судьбы попала в штаб 1-го Украинского фронта и осталась там служить вольнонаемной. Победу Мария Ваганова встретила в Германии. Награждена орденом Великой Отечественной войны, медалью «За победу над Германией», орденом Славы II ст. На Сахалин приехала в конце 60-х. Жительница города Корсакова.
Детство
Родилась я в большой семье, нас было шестеро детей. После последних родов мама тяжело заболела. Плохо помню ее похороны, и совсем не помню, какая она была с виду и по характеру. После смерти матери отец и старшие сестры подались на заработки в город. А я и двое моих братьев остались в деревне. Помню постоянное чувство голода, хорошо, соседи сердобольные подкармливали. А через год отец привел в дом мачеху. Она была злая, держала нас впроголодь, даже хлеб запирала в сундуке. В школу мы не ходили, пока не переехали в Каменец-Подольский, туда перевели отца. Я поступила в первый класс, немного поучилась, и бросила, не в чем было ходить. Валенки дырявые, чтобы ноги не зябли, подкладывала в них солому. Пока до школы дойду, она вся вылезает наружу. Так и осталась неграмотной. В 9 лет мачеха определила меня в прислуги в еврейскую семью. Работа была тяжелая, но хозяева меня жалели, угощали хлебом с маслом, и деньги давали. Мы на них с братьями патоку покупали, я до сих пор ее вкус помню…
Война. Эвакуация
Когда началась война, нас сильно бомбили. И вот собрали молодежь гамузом, посадили в вагоны и отправили в тыл, потому что невозможно было жить под бомбежками этими. Все горело, люди кричали… Доехали мы до Воронежа. Там станция такая была, Тулиново. А наш поезд сильно разбомбили, и военный эшелон тоже, просто в крошечку. Много раненых, много погибло, нас осталось всего несколько человек. Со мной было три девушки, мы оборватые такие, в лес спрятались. Потом нас подобрали, привели в милицию, а у нас ни бумажки, ничего нет! И они не знали, кто мы такие. Отправили нас в деревню, в колхоз. Поселили на квартиру, распорядились, чтобы нам продукты давали - крупу, муку, картошку. Меня определили в ясли, поработала там немножко.
Вольнонаемная
А потом у нас в деревне разместился штаб Воронежского фронта. Девчонки пошли туда, и их взяли служить, они были такие шустрые, высокие. А я маленькая, забитая деревенская девчонка, меня не берут. Я села у них там в колидоре и плачу! Выходит, не знаю кто, майор или капитан, спрашивает: «Что, девочка, плачешь?» «Да как мне не плакать, – говорю, – у меня нет никого, ничего нет, а я хочу тоже идти в армию служить!» Он говорит: «Девочка, да ты ж маленькая. Сколько тебе лет?» Я говорю: «Шестнадцать». Он ушел, потом еще раз выходит – я все сижу плачу. Потом на третий раз вышел и говорит: «Девочка, пойдем со мной». Я пошла, и меня взяли в штаб. А пожалел меня генерал Николай Федорович Ватутин, у него самого двое детей-подросточков, вот он меня и взял. Было это в августе 1942 года, и всю войну я с ними прошла. Дала присягу, честь по чести, как положено, сказала, что буду работать честно, хорошо, никому на стороне не буду ничего рассказывать и буду служить Советскому Союзу.
Штабная работа
Меня оформили как вольнонаемную. Сначала в столовой работала, посуду, полы мыла, со столов убирала. А потом перевели в штат обслуги генерала Ватутина. Я там и мыла, и стирала, и готовила, и на стол подавала, и там я работала всю войну, от 1942 по 1945 год. Свободное время, конечно, было, даже иногда на велосипеде каталась, на лыжах. Но праздников мы не видали. Как-то даже на гауптвахте посидела немножко. Надо было выехать на позицию, а я проспала. День посидела, на вечер отпустили.
Генералы
Что я про Ватутина могу сказать? Он был небольшой, невысокий. Интересный, хороший человек. Я тогда многого не понимала, деревенская девчонка, неграмотная, но там мне было хорошо, меня там любили, потому что я добросовестная была, все умела делать. Потом генерала ранили, он болел долго, мы в Киев переехали с ним, он в госпитале лежал, но не выздоровел, умер. Похоронили мы его, и нас опять отправили в штаб. Вместо Ватутина уже был генерал Иван Степанович Конев. Когда были в Киеве, видела я там и Хрущева. Все его звали Никитушкой. Хорошие люди, как и должно быть. Но больше рассказать мне о них нечего, я с генералами говорить да шутить не могла. С Ватутиным все время была, а Конева совсем мало видела, раза три или четыре. По ночам генералы над картами сидели, днем на позицию выезжали, на передовую. А мы свое дело делали, старались для Победы, чтобы кончилась война. Только что на передовой линии я не стреляла, а так все было. И бомбили сильно нас, в окопе прятались, а как же! Помню, генерал стоял за картой, и вдруг пол-угла дома отвалилось. Так бомбили нас в Белгороде. Что там еще на войне может быть?
Победа
День Победы я встретила в Германии, в каком городе – не помню. Проснулась от того, что все вокруг кричат. Не знаю, что такое, и вдруг слышу – война кончилась! Радость большая была. Мечтали, что скоро дома будем, скоро увидим своих. Меня домой хорошо отправили, на легковой машине. А там уже я пошла по свету кругом…
Дорога на Сахалин
Вернулась домой, с мачехой не ужилась и уехала в Донецк. Там вышла замуж, он геологом был, моталась с ним по всей стране: и в Киргизии была, и в Молдавии, и в Узбекистане. Все профессии освоила, только что стюардессой не была. Но не заладилась наша семья, и уехала я к своей старшей сестре на Сахалин. Она вместе с мужем тут воевала с японцами. Приехала – пошла в моря, семь лет ходила на разных судах. А потом устроилась в детский садик и работала там до самой пенсии.
Память
Вот такой мой путь фронтовой – от Воронежа до Берлина. Ну что я могу сказать о войне, когда вспоминаю или в телевизоре вижу? Вся больная, не сплю ночами… Но плохо мне там не было.