Виктор Павлович родился в селе Левокумском Ставропольского края. Военный моряк, с 1956 года служил на всех флотах СССР, выполнял боевые задачи за пределами страны. Военную службу закончил на Камчатке, в 1975 году переехал на Сахалин, работал по специальности в рыболовной отрасли. Награжден орденом Трудового Красного Знамени, орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР». Как воин-интернационалист, награжден юбилейной медалью «Российского Союза ветеранов Афганистана».
Дети войны
Виктор Павлович и Алла Васильевна Масляниновы – дети войны. Он пережил оккупацию, она – бомбежки и голод. Поженились в 1958 году, спустя 60 лет отметили бриллиантовую свадьбу. На Сахалине с 1975 года, в сентябре 2018-го переехали из Южно-Сахалинска на постоянное место жительства в Санкт-Петербург.
Война
Мне было восемь лет, когда началась война. Село наше Левокумское – районного масштаба, большое, школа-десятилетка была, со всей округи дети у нас учились. Весть о войне очень быстро разошлась. Мой отец, Павел Поликарпович, ушел на войну одним из первых. Я смутно помню то время, но запали в память слова, что говорили друг другу наши отцы: «Мужики, да мы фашистов за три месяца танками подавим!» Райвоенкомат был в центре села. Там все собрались, а дальше не помню, на чем они поехали, на машинах или на телегах… Отправили их в город Буденновск. Это в 45 километрах от Левокумки. Так моя мама, Тина Тимофеевна, осталась одна с двумя детьми, со мной и братом Юркой. Сестра родилась уже после войны, когда отец с фронта пришел. Мы, пацаны, как-то особенно войну не воспринимали. Маленькие были…
Оккупация
Оккупация длилась недолго, и я не очень хорошо ее помню. Немцы, дай бог памяти, зашли к нам в августе 1942 года и были у нас полгода, не больше. Вначале наши отступали. Особенно запомнился Кубанский казачий кавалерийский корпус Николая Яковлевича Кириченко, который проходил через село. Они шли в сторону Моздока. Основные бои, предваряющие битву за Сталинград, развернулись именно там. И вот ушла наша конная армия, неделю никого не было, полное безвластие. А потом появились немцы. На велосипедах, на машинах. Пошла техника военная. Через наше село это все проходило без задержек, поэтому оборонных мероприятий и боевых действий не было. Им просто времени развернуться не хватило, 
потому что уже в январе 1943 года они драпали во все лопатки. И потом, этот район Ставрополья, Левокумский, не имел большого тактического значения. Они у нас отстаивались. Отдыхали. У нас стояли части, которые прибыли из Африки. Они ходили в светлом хаки. Их отношение к русскому населению было лучше, чем у тех, кто служил в передовых регулярных частях. Те были в темно-зеленой форме. Когда пришли, на нас не обращали внимания, как будто нас нет. Особо не злобствовали. Но повесили одного парня, говорили, что партизан. Мы бегали смотреть, они его не убирали несколько дней. Виселица стояла в центре, где райисполком. На груди парня висела дощечка, на которой безграмотно было написано: «Этой судьбы всем партизанам». Я это хорошо запомнил. Но, повторюсь, зверств особых не было. Если бы было, я бы, наверное, лучше запомнил этот период. Что хорошо помню – так это бомбежки. Причем бомбили не немцы нас, а наши немцев. Поэтому были построены убежища, куда мы прятались во время бомбежек. Как только начинается, мы шусть туда – и затаились. Что касается быта, особо мы в оккупации не голодали. У нас остались запасы. Был поросенок, корова, куры. Немцы вечно шарахались по дворам, требовали яйки, масля, молоко – это я помню. «Хозяйка, хлеб, хозяйка, масля», – постоянно. И зерно было запасено, мы его перемалывали в муку на ручной мельнице. Крутил ее всегда я. Трудно, рука болит, но сидишь, крутишь, и мука помаленьку сыплется… Было бы зерно, все остальное ерунда.
Работа
Когда немцы ушли, мы начали работать. Хотя и при немцах чего-то там возились, а когда оккупация кончилась, конечно, трудились все, потому что рабочих рук не было. Мы с моим другом Серегой Сухановым в паре пахали, причем в полном смысле этого слова. На волах. Сергей стоял за плугом, а я впереди с кнутом, вел волов по меже. А потом, когда начались регулярные занятия в школе, мы работали уже только летом. Основное наше занятие тогда – это сбор колосков. Когда косят злаки, остатки гребут граблями и собирают в копны перед тем, как молотить. В процессе отламываются колоски, причем и у ячменя, и у пшеницы, и у проса. И мы их собирали с утра до вечера. Бывало так, что нас далеко завозили, километров за 10 от села. Тогда ведь угодья были очень большие, все засеивали зерновыми культурами. Помню, мы собирали просо, из которого делают пшено, в копна большие. Потом приезжал гужевой транспорт, потому что машин не было, забирал наши копна и вез их на ток обмолачивать. А кашу из пшена, которой нас кормили, мы называли «блондинкой». Помню, что тогда все время хотелось есть. Когда немцы в январе 1943-го ушли, у нас еще кой-какие запасы были. А вот дальше было труднее. Особенно тяжело пришлось, когда отец с фронта вернулся в конце 1945 года. Последующие два-три года мы просто бедовали. Работа не клеилась, везде разруха, и это несмотря на то, что область наша считалась житницей страны. Ну а мы порой ели жмых, это остатки семечек подсолнечника после производства масла. А потом и отца не стало, он после войны прожил недолго, тяжелая болезнь его скосила. Умер в 1948 году.
Победа
Очень хорошо помню День Победы. Утро, ставни во всех домах закрыты, а мы с пацанами бегаем по всему селу с палками, по ставням стучим и кричим: «Конец войне!» А откуда мы об этом узнали – не помню. Как у пацанов бывает – кто-то сказал, может, по радио услышал, и понеслось! Люди из домов выскакивали, переспрашивали, радости столько было… Да, во время войны, оккупации мы особых трудностей не испытывали. Но это сейчас легко говорить, а тогда это чувство общей несвободы давило. Я помню, как мать переживала за отца, за то, как нас с братом накормить-одеть-сберечь. Одни сапоги на двоих у нас с Юркой были, по очереди в школу ходили. Но нам казалось, что это в порядке вещей, потому и воспринимали это нормально. До войны мы были детьми, баловались. Как только она началась, уже было не до баловства.
Выбор пути
Когда учился в 7-м классе, у меня был друг, Геннадий Запивахин. Мы с ним решили идти в моряки. Узнали, что есть такое Херсонское мореходное училище, и название специальности нам очень понравилось – штурман дальнего плавания. Мы подали туда документы и были уверены, что поступим, потому что усиленно занимались спортом, гири двухпудовые тягали, я сейчас удивляюсь, как я мог их поднимать. Но нам пришел ответ, что вакантных мест на штурманский факультет нет, только на судовых механиков. Я механиком быть не захотел и уехал в Буденновское педагогическое училище. Туда я поступил легко, потому что учился хорошо, но когда начались занятия, понял, что один среди девчонок. Подумал – куда я попал?! И вернулся домой, в школу. Про море, честно говоря, забыл. 10 классов у нас в районе окончили 10 человек, остальные отсеялись. Трое ребят, я в том числе, и семь девчонок. Стали думать, куда поступать. Выбрали Новочеркасский политехнический институт. Документы у меня приняли, и я ждал вызова. Работал на уборке урожая и очень переживал, как мама будет без меня, ведь дома оставались брат и маленькая сестра, а я был ее главный помощник. И деньгами мама совсем не могла мне помочь, зарплата небольшая у нее была. Решил, что пойду работать, когда начну учиться. Это был 1951 год.
Военный моряк
И тут приехал к нам в село товарищ из отдела пропаганды обкома партии, зашел в книжный магазин, где мама работала, разговорился с ней, и она ему рассказала, с какой проблемой мы столкнулись. А он ей и говорит, что по Ставрополью набирают ребят в Черноморское высшее военно-морское училище им. П. Нахимова, что в Севастополе, а там курсанты на полном государственном обеспечении. И это стало решающим моментом для меня, никакой романтики, исключительно материальный подход. Так я стал военным моряком. Стаж военной службы – 40 лет. Прошел путь от лейтенанта, старшего помощника до командира эскадренного миноносца, капитана 1-го ранга, прошел все моря-океаны, выполнял боевые задачи. Военную службу закончил на Камчатке, оттуда переехал на Сахалин в 1975 году, работал в Рыбакколхозсоюзе капитаном-наставником до 1990 года. Потом еще 10 лет начальником отдела по подготовке экипажей к плаванию в военное время. С 2000 года на заслуженном отдыхе. А романтика… Конечно, была! Без нее никак…