Родилась 7 декабря 1924 года на Урале, на станции Лопатково Ирбитского района Свердловской области. В 1939 году вместе с родителями переехала на Сахалин. Во время войны трудилась трактористом в совхозе «Александровский». В августе 1945 года была призвана в армию, освобождала Южный Сахалин от японских милитаристов. Ветеран трудового фронта, ветеран Великой Отечественной войны. Награждена орденом Отечественной войны II степени, медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», «За победу над Японией». Почетный гражданин Сахалинской области. Живет в Южно-Сахалинске.
Детство
...Декабриной меня отец назвал. Когда родилась, пошел выписывать мне метрику. Мама сказала, чтобы имя было Октябрина, в честь Октябрьской революции. Вернулся, мать смотрит, а там Декабрина написано. Спрашивает отца, а он отвечает: «Так она ж в декабре родилась!» Вот так я стала Декабриной. Из Лопатково мы уехали в начале 30-х годов, перебрались под Казань, на родину отца, а потом, спасаясь от голода, переехали на Сахалин...
Взросление
...Мне было 16 лет, когда 22 июня 1941 года Вячеслав Михайлович Молотов объявил, что началась война с фашистской Германией. Мы сразу как-то все повзрослели. Тогда жили мы в Александровске-Сахалинском, на тот момент я окончила 8-й класс. Активистка была, этого у меня не отнять. Кругом хотела быть на виду. Конечно же, намеревалась учиться дальше. И учителем хотела быть, и летчицей, но война все мои планы нарушила. Пошла в шахтоуправление, немного там поработала, и тут призыв объявили на 6-месячные курсы санинструкторов. Поступила, окончила, получила военный билет и стала проситься на фронт. Но нам сказали: «Идите, работайте, если нужно будет, мы вас призовем». Вернулась домой, устроилась работать тальманом в порту, считала вагонетки с углем. А потом объявили призыв на курсы трактористов, я бросила эти вагонетки и пошла учиться...
Динка-тракторист
...Окончила я курсы на отлично и думаю: «Ну теперь-то меня возьмут на фронт, я же танкистом смогу воевать!» Но не тут-то было. Меня, как отличницу, оставили при Александровском совхозе работать трактористом. Дали карточку на 800 граммов хлеба, но мы о большем и не мечтали, хотели только работать и помогать нашей Родине. И это были совершенно искренние чувства, поверьте...
Трудовые будни
...День проходил так. Рано утром вставала, надевала лыжный костюм и шла в гараж. Помню, ранняя весна, заморозки, а в тракторе кругом железо, сиденье тоже железное, стылое, и вот я встану под выхлопную трубу, попу и руки погрею – и за руль. Его обматывала тряпками, чтобы пальцы не обморозить. В своем совхозе закончишь работу, а там пригородные отделения – Красный Яр, Михайловка, туда отправляли на подмогу. И вот едешь ночью на тракторе, сзади плуг прицеплен, прицепщица Лена рядом, глаза слипаются, а она кричит: «Динка! Трактор уронишь!» Я проснусь вроде, глаза вылуплю, дальше еду... Но это все мы считали нормальным, трудились от звонка до звонка. Зимой, когда полевые работы заканчивались, мы технику ремонтировали, трактора приводили в порядок. Были у нас двое замечательных мужчин, Петр Иванович Сазонов и Петр Иванович Мусыкин, механики. В тылу нужны были мастера, потому их на фронт и не взяли. И еще один, кузнец Клочков, солидный такой дед. Трактора у нас были ЧТЗ, СТЗ и «Универсал», вот на нем я и работала. Я даже сейчас смогла бы его водить! Когда еду мимо техникума в Ново-Александровске, так и хочется сесть в трактор и хотя бы немного проехать самой. Праздников у нас не было. Мы много работали и свято верили, что помогаем Родине победить врага. Собирали теплые вещи, картошку сушили, носки-варежки вязали, отправляли все это на фронт. И писали, что все у нас хорошо. До сих пор это вспоминаю...
Про шатуна
...Однажды пахала я в Красном Яре, такое настроение у меня было хорошее, и вдруг – ба- бах! В двигателе что-то как стуканет! Я трактор заглушила, давай смотреть, а там, оказывается, оборвалась нижняя головка шатуна. Я открыла блок, взяла эту головку и бегом с Красного Яра в Александровск к механику! Прибежала, стучу, он: что такое? Я объясняю, плачу, а он: «Ох мне эти девчонки...» Я не знаю, почему эта поломка получилась, может, специально кто-то это подстроил. Конечно, разбирали меня на собрании и в итоге решили, что моей вины в этом нет. Пережила я это, переплакала...
Про танцы
...На сопочке у нас Дом офицеров был, там танцы устраивали, так хотелось туда пойти, но нечего было надеть. У меня единственная черная юбка и кофточка беленькая – весь мой гардероб. Как-то решила, что все-таки схожу на танцы, вещички постирала, повесила сушить. Иду на обед, смотрю – теленок так бессовестно грызет мою кофту! Сижу плачу. А мы жили в бараке, посередине коридор, по обе стороны комнаты, в одной я с подругой, напротив – солдатка Маша. Она мне: «Ты чего плачешь?» – «На танцы хочу...» – «Так иди!» – «У меня ботинок нет, порвались, и теленок кофту погрыз...» – «Бери мои!» И пошла я на танцы. Музыка играет, все такие красивые, танцуют, а я стою, думаю: куда уж мне... А ребята рядом говорят: «Шофер, что ли, пришел? Что-то керосином пахнет». А это от меня! Мыла не было, отмыть руки как следует не получалось...
Про Победу и любовь
...Конечно, была и любовь, мы ж молодые все были. Познакомилась с парнем одним, военным, звали его Павлик Быков. Дружили мы с ним. Как-то послали меня в другой совхоз, отработала, приезжаю и узнаю, что подруга моя Ира с Павликом встречается. Конечно, обидно было. Плакала я сильно. Случилось это перед самым Днем Победы. Приходим утром на работу, и тут механик прибегает, кричит: «Девчата, глуши трактора! Победа!» Ой, сколько радости было, сколько слез, все обнимаются, целуются... В совхозном клубе устроили собрание, после танцы, и там я познакомилась с Сашей, начали мы с ним дружить. Мальчишка такой хороший был, глаза голубые, но росточком маленький. Я пашу поле на тракторе, а у него есть время – он ко мне бежит, ездит со мной. Очень он мне помогал, был мне настоящим другом. После войны он на Курилы поехал, а я демобилизовалась и вышла замуж, его не дождалась. Писем долго не было, вот я и решилась...
Сахалинская война
...Когда здесь началась война, солдаты даже обрадовались, все хотели на фронт. Всю войну им говорили – вы нужны здесь, потерпите. И вот, где-то в последних числах июля, пришла мне повестка из военкомата – явиться на сборный пункт с вещами. Мама, когда узнала, сразу в слезы, а я ей говорю: «Мама, не плачь, так надо». И поехала в военкомат. Собралось несколько человек, погрузили нас в полуторку и повезли. Как сейчас помню, с нами ехал Ваня Кожевников, а его жена с ребеночком бежала за машиной и плакала, как знала-чувствовала, что он погибнет... Приехали в Дербинское (сейчас Тымовское), там нас обмундировали, дали мне санитарную сумку и все, что положено: жгут, бинт, йод, зеленку, валерьянку и спирт. Приняли мы присягу, и отправили нас в Оноры в составе 25-го взвода 79-й стрелковой дивизии под командованием Григория Григорьевича Светецкого. Пока ехали, несколько раз попали под обстрел. Вечером добрались, и капитан наш говорит: «Ну, ребята, настало наше время защищать Родину». А я смотрю в сторону Северной Хандасы, там один столб пламени от взрыва, второй... Это наши бомбили. Отправились мы туда на повозках раненых собирать, на каждой был ездовый и санинструктор. Ночь, кругом стреляют... Кто говорит, что на войне не страшно, тот о войне не знает ничего. Так писала Юлия Друнина, и так оно и есть. Освободили наши Хандасу, мы двинулись дальше, уже и раненых было много, и погибших. Что характерно, совсем не было японского гражданского населения. Ни женщин, ни детей, ни стариков. Деревушки стояли пустые, всех вывезли. Только доты, дзоты, неприступные укрепрайоны, в которых у японцев все было – и оружие, и еда, очень сложно к ним было подобраться. Помню, везем мы раненых, а на деревьях сидят так называемые кукушки, японские смертники, и стреляют прямо по дороге. Слава Богу, никого не ранило, не убило...
Воспоминания в стихах
В 16 лет я встретила войну,
на фронт просилась – не пустили.
Освоив трактор, от зари и до зари
своим трудом стране я пользу приносила.
А в 45-м, когда пал Берлин, война пришла на Сахалин.
И в безразмерных сапогах
я выносила на руках бойцов из-под обстрелов.
Так под вой снарядов и стоны солдат юность моя пролетела.
И этот край земли родной
навеки стал моей судьбой...
Декабрина ПУШКАРЕВА
Про сапоги
...Ехали мы по грунтовой дороге, август, дождь хлещет, а у меня сапоги 41-го размера. Ноги стерла в кровь, хоть и портянки были. Один солдатик на привале увидел и говорит: «Слушай, сестренка, давай махнемся сапогами не глядя». Они у него тоже были большие, но легкие, из плащ-палатки сшитые. Давай, говорю. И я благодарна ему до сих пор, очень он мне помог...
Встреча
...Мы вывозили раненых сначала в госпиталь в Оноры, затем поближе, на Хандасу. Дорог не было, солдаты рубили лес, делали из бревен настилы, ветки укладывали, по которым и танки наши проходили, и мы на повозках раненых возили. Братик мой Владимир тоже воевал, служил вместе с Антоном Буюклы, и я в каждом раненом братика видела, старалась и слово ласковое сказать, и водичкой напоить, и помочь. Однажды везу раненых и вдруг слышу: «Динка!» Смотрю, а это Володька! Побежала я к нему, обнялись, а с повозки уже кричат: «Позовите маленькую медсестру!» Это меня. Увиделись мы с ним уже после Победы...
Вторая Победа
...Как-то командир меня и еще нескольких человек посадил на товарняк и отправил в Тоехару. Это было 2 сентября. Едем, и вдруг объявление по радио – война закончилась! Вот так я встретила нашу вторую Победу. Столько радости было! Ребята наши – ну, мужики есть мужики, – уже саке где-то достали, прыгают с платформы на платформу, мы им кричим: «Что вы делаете, на войне не погибли, так теперь здесь не дай Бог упадете, потерпите, пока не приедем!»
Мирная жизнь
...Приехали в Тоехару, определили меня в японский военный госпиталь, что до сих пор на улице Чехова. Некоторое время я там работала, ухаживала за ранеными. Тогда время так быстро летело, не знаю почему, наверное, потому что молодые были. Демобилизовалась я в ноябре 1945-го и приехала к маме, в Александровск. Там познакомилась с Лешей, очень хороший парень был, и вышла за него замуж. Свадьбу сыграли скромно. Платья белого не было, мама бражки сварила, пришли Лешины сослуживцы, так и отпраздновали. Потом, когда он демобилизовался, мы с ним уехали во Владивосток, а вскоре вернулись на Сахалин и с тех пор, с 1946 года, жили в Южно-Сахалинске. Муж работал на кондитерской фабрике, а я в Госбанке, там и трудилась до выхода на пенсию в 1991 году. Трижды выезжала в Смирныховский район в места, где проходили бои. Но до Александровска так и не доехала, а очень хочется, ведь это моя вторая родина. Скалы Три Брата так и стоят у меня перед глазами до сих пор...