Прошла всю войну с июня 1941 по сентябрь 1945 г. Вначале служила хирургической сестрой, затем перешла в разведроту. Дважды кавалер ордена Красной Звезды. Освобождала Витебск, города Прибалтики. Победу встретила под Кенигсбергом, а после отправилась воевать на Дальний Восток. После войны приехала на Сахалин, работала медсестрой. Живет в Южно-Сахалинске.
Госпиталь. Тыл
...Когда началась война, я, выпускница медицинского техникума, работала медсестрой в Анжеро-Судженске Кемеровской области. Сразу получила повестку и была призвана на службу. Было мне тогда неполных 18 лет. Оставили меня в городе, и вначале я занималась организацией работы госпиталя. Все крупные здания у нас были под них переоборудованы, и школы, и общежития... Наш госпиталь обосновался в Доме культуры. Многое несли из дому, даже тумбочки и постельное белье, потому что ничего не было. А потом начали поступать раненые. Эшелоны загоняли в тупик, и мы выгружали их из вагонов. Очень много было тяжелых, измученные все, завшивленные... Кто мог ходить, потихонечку сами шли в приемное отделение, остальных мы переносили на носилках. И вот так сутками работа, работа, работа... Определенных часов дежурства не было. Выкроишь времени немного, отдохнешь – и опять за работу...
Роды в медсанчасти
...В 1943 году началось активное наступление наших войск, и наш госпиталь передислоцировали. Из Сибири мы переехали в Меленки Владимирской области, весь скарб с собой тащили, и стулья, и горшки, потому что на новом месте ничего не было. А потом я в составе медсанчасти стала работать хирургической сестрой в полевом госпитале, сопровождала войска. Уже были взяты Калинин, Смоленск, и все это с жестокими боями и большими потерями. А Витебск взять никак не получалось. И вот наша дивизия пошла в наступление, один батальон вырвался вперед, а фланги отстали. И немцы его окружили. Получаем приказ: прорвать оборону и освободить наших. Ночью грузим палатки и выезжаем. Развернули полевой госпиталь, рано утром началась артподготовка. Вскорости и раненые начали поступать. Мы их обрабатываем – и прямо на носилках укладываем на стеллажи, потому что вывезти их не можем, бой вокруг идет... И тут ездовой затаскивает раненого, слышу – а это женщина, плачет, стонет. Оказывается, рожает. Я говорю: «Так везите ее в медсанбат!» «Не довезем», – отвечают. Ну взяли мы ее к себе, уложили в палатке, а доктор меня спрашивает: «Аннушка, ты когда-нибудь роды принимала?» Я говорю: «Нет. Видеть видела, но не принимала». Он говорит: «И я тоже не принимал. Но, думаю, управимся». И вот начались у нее роды. Женщина мужественная оказалась, жена командира, и родила она хорошего, крепкого мальчика. Он закричал, а раненые спрашивают: «Это что такое? Галлюцинация?» «Нет, – отвечаю, – будущий защитник родился, замена ваша!», и поднимаю его высоко, чтобы все увидели. И тут один раненый говорит: «Сестричка, у меня портянки новые есть, теплые, возьми для ребеночка». Второй зовет: «А у меня новое теплое нательное белье, забирай. Экипируйте малыша как следует». Вскоре уже и бой стал затихать, батальон вышел из окружения, и, когда мы стали отправлять раненых в тыл, вместе с ними и женщину с ребеночком отправили...
Разведрота
...И вот 1944 год, идут под Витебском бои. В мае командир корпуса объявил о наборе желающих в разведроту. И я решила – пойду. Меня спрашивают: «Тебе что, здесь мало раненых?» Я говорю: «Зато там непосредственно на поле боя». И вот проводы мне устроили, вечером организовали ужин... А у нас был повар, пожилой мужчина, и он мне говорит: «Аннушка, вот тебе тарелка. Когда будешь уходить из расположения, разбей ее. Это примета такая, чтобы ты вернулася...» Утром приехали за мной разведчики, все пошли меня провожать, на улице теплынь... Бросила я эту тарелку, она разбилась, и я ушла в разведроту...
Как Аннушка по азимуту ходила
...Отправилась я в медсанбат пополнить запас медикаментов. Приезжаю, а они, оказывается, передислоцировались. «Дойдешь сама?» – спрашивают. «По азимуту пойду», – отвечаю. И вот пошла я этим азимутом. Ну и заблудилась на ночь глядя. Уже и немцы закончили свой вечерний моцион – обстрел нашего переднего края, – а я все никак дорогу найти не могу. Иду наугад, тишина, полночь уже, и вдруг слышу – топот копыт. Лошадь. Ботало у нее на шее, она головой мотает, ботало гремит, и звуки эти далеко в ночи раздаются... И тут вижу – передо мной проволочное заграждение. Недолго думая перекидываю сумку, перелезаю через него и иду дальше. Страха не было, единственное, о чем думала: «Господи, не дай Бог перейду нейтральную территорию и к немцам попаду!» И вдруг опять проволока. Перелезла, прошла немножечко, слышу: «Стой, кто идет!» Наш часовой. Я обрадовалась, объясняю ему, что я медицинский работник из такой-то разведроты, он вызывает дежурного офицера, я и ему все объясняю. Он мне говорит: «Куда вы ночью пойдете? Давайте ко мне в землянку, отдохнете, утро вечера мудренее». Пошла я, меня накормили, легла спать, а уснуть не могу. Рано утром пошли мы с офицером мою разведроту искать. Выходим из землянки, гляжу – дорога. Говорю ему: «Ой! А я здесь шла напрямую! С той стороны вошла, а здесь перелезла...» Он остолбенел: «Как?! Это ж минное поле ограждено! В рубашке родилась!» Потом мы разыскали нашу роту, я ребятам рассказала, что со мной приключилось, и вот так выяснилось, что по азимуту ходить я не научилась...
Порох и кровь
...Знаем, что наступление вот-вот будет. Утречком я рано поднялась, пошла в баньку, она у нас в землянке под накатом, и слышу – летит снаряд. Взрывается в нашем расположении. Хватаю сумку – и бегом. Вижу огромную воронку, на краю бочка с водой разбитая, мертвый ездовой, белая лошадь раненая в судорогах бьется... Я в эту воронку запрыгнула, смотрю – солдат. Схватила его за шиворот, выволокла и вижу, что у него нога на куске кожи тянется, высокая ампутация, осколком ему ее отрубило. Беру ножницы, отрезаю эту ногу, накладываю ему повязку давящую, но умом понимаю, что не жилец он, потому что кровотечение сильное, ранение очень тяжелое... Тут начинается мощная артподготовка. Получаем боеприпасы, идем на передовую. Вокруг раненые, убитые, а мы заняли оборону, лежим, стреляем. Приходит командир роты и говорит: «Ребятки, у нас новое задание». Сажают нас в «студебеккер» и везут в тыл. Поставили задачу – остановить немцев, которые прорвали нашу оборону и идут на соединение с крупной группировкой. Легли в засаде. Лес вокруг красивый, зеленый, и вот из него выходят немцы. Идут строевым шагом. Мы их подпустили поближе, расстреливаем, а они перешагивают через своих раненых – и идут. Командир говорит: «Ребятки, надо зайти к ним с тыла». Так и сделали. Догнали, окружили, взяли в плен. Немцев – 20 человек, нас шестеро. Куда их вести – не знаем. Канонада, все гремит... И командир тихонько скомандовал: «В расход». Ну, в расход так в расход. Расстреляли мы немцев. Другого выхода у нас просто не было. Меня не один десяток лет потом преследовал этот кошмар – запах пороха и крови...
Немецкая награда
...Дали нам задание – взять в плен группу немцев. Сходим с марша, отправляемся. Немцы особо не сопротивлялись, постреляли мы немножечко друг в друга, и на этом все закончилось, взяли немцев. И переводчик мне говорит: «Аннушка, тебя немецкий офицер зовет, подойди». Похожу, а он говорит: «Я восхищен мужеством ваших женщин. Конечно, я не имею права награждать солдат вражеской армии, но вот эту девушку хочу наградить своим оружием», – и вручает мне маленький пистолетик. Бил он всего на 3 метра, но зато бесшумно...
Балтика. Медсанбат
...Свой первый орден Красной Звезды я получила за Витебскую операцию. Мне его генерал корпуса Иван Семенович Безуглый на поле боя вручил. Потом мы освобождали Вильнюс, Каунас, Кенигсберг, порт Пилава. На тот момент я уже вернулась в медсанбат. Получилось так, что ранило меня. При обстреле осколок порвал шею. И опять, как говорят, счастливый случай. Вену не задело, просто разрыв тканей. Отправили меня в медсанбат. А там мне сказали: «Хватит, грудь у тебя и так уже вся в медалях, возвращайся». И я осталась в медсанбате. Однажды поступает тяжеленный раненый, ему нужна кровь 3-й группы, а у нас ее не оказалось. Врач спрашивает: «У кого 3-я группа?» Я говорю: «У меня». Врач командует: «Ложись!» И вот лежит раненый, я рядом с ним, и ему делают прямое переливание, непосредственно в его артерию мою кровь вливают. Вот так его и спасли. Мы там буквально все были донорами...
Победа. Дальний Восток
...Обосновались мы в Кенигсберге. Дивизию нашу отвели, и мы ждали, что переформируют нас, получим пополнение и пойдем на Берлин. И вдруг ночью слышим
– стрельба, крики, и я кричу: «Господи, неужели опять окружение?!» Выскакиваем из дома, а на улице из всех видов оружия стреляют. Оказалось, что как только был подписан договор о капитуляции, об этом сразу сообщили по всем каналам. Победа! Закончилась война. Это такая была радость, не описать и не передать! Плачем, целуемся, стреляем, радуемся, что остались живы... А 17 мая 1945 года нас погрузили в вагоны и отправили на Дальний Восток. В Маньчжурии мы форсировали реки, взяли первый город Солунь, потом Дайрэн, Порт-Артур... За Маньчжурскую операцию я получила второй орден Красной Звезды...
Мирная жизнь
...Я, конечно, после войны боевая была. Опытный, закаленный в сражениях воин. Но в мирной жизни нормально адаптировалась. Правда, долго скучала по своим. Мы ведь были как одна семья. Во время передышки собирались у землянок, баянист у нас был, играл, а мы песни пели и даже танцы устраивали. Вот так и жили... После войны знакомая врач позвала работать на Сахалин. И я поехала. Так на острове и осталась...